Через дно кружки. Александр Горохов

Киришка нашел клад. Примерно три сотни золотых николаевских червонцев и пятерок. Рассказал, что хочет он из развалившегося дома сделать приличное здание. Что они ему помогают и позарез нужно эти монеты обменять на рубли. И чтобы по-честному, а не по цене лома вышло.

      – Показывай, – кивнул Гуз Малолетке.

      Тот высыпал из носка монеты. Гуз покрутил их в руках, попробовал на зуб, помолчал.

      – Так, говорите, сотни три?

      – Да, – вступил Александр, – по моим прикидкам, почти два кило.

      – Значит, так. Завтра подруливайте к двум дня со всем своим рыжевом. Я забью стрелку трем утюгам. В смысле барыгам. Есть у меня и толковый оценщик. Он тоже будет. Для начала все проверим, а потом, кто больше даст, тому и толканете. Мое лаве пять процентов. Устроит?

      И Ашот и Малолетка одновременно кивнули.

      – Ну вот, и я на что-то сгодился, – усмехнулся Гуз, – Я бы со своих ничего не взял, но должен. Иначе не по закону будет. Иначе, хотя я здесь и смотрящий, но и за мной глаз есть. У меня самого могут спросить. Так что без обид. А теперь за стол.

      Было удивительно, что Гуз вроде бы извиняется, что должен взять с них за сделку. Ашот подумал: «Все в мире меняется. И Гуз тоже. Раньше бы сроду не сказал такое. Мудрее становится и, должно быть, добрее».

      Стол ломился от вкусной снеди и выпивки. Когда выпили по первой, помянули тех, кого уже не было в этом мире, Ашот подмигнул, пошел к машине и принес трехлитровую канистру со своей фирменной, перегнанной три раза самогонкой. На травах. Разлили понемногу. Попробовали.

      Гуз вздохнул, похвалил. Сказал, что давно такой не пивал.

      – Это наш маленький презент тебе. После нее голова наутро никогда не болит! Проверено.

      Попрощались. Гуз распорядился, и их отвезли домой. Машину Ашота тоже пригнали.

      На следующий день точно в назначенное время Ашот, Малолетка и Кирилл вошли в этот же зал. За длинным полированным дубовым столом уже сидели четверо одетых в дорогие костюмы господина. Во главе стола в кресле обосновался Гуз. Он степенно встал, подошел к вошедшим, обнял Ашота, пожал руку и похлопал по плечу Малолетку. Но все это было почти поспешно, по пути к Кириллу. Того Гуз обхватил руками, поднял, поцеловал, взвихрил ему волосы, еще раз поднял. Потом отступил на полшага и хитрым ударом засветил в живот. Но Киришка ловко увернулся, отбил руку так, что Гуз по инерции шагнул влево, а он обхватил толстенную шею напавшего.

      – Ой, сдаюсь, сдаюсь, – заржал Гуз, кивнул остальным в сторону Кирилла и похвалил того: – Моя школа. Всегда на стреме! Будешь ждать подлянки – не фраернешься.

      Кирилл был рад встрече, долго не отпускал крепкую руку гиганта, потом вытащил из кармана коробочку достал из нее маленького нефритового пузатого божка и подарил.

      – Он приносит счастье и защищает от бед.

      Смотрящий растрогался. Обнял Киришку, потом слегка оттолкнул, сказал:

      – Садись.

      Расселись. Гуз снова стал суровым и строгим.

      – Это мои кореша, поэтому про рыжево не гнать, не косячить.