Через дно кружки. Александр Горохов

диплом юриста. Защитил с отличием. Стал дипломированным специалистом. На радость всех своих. Однако ему это событие показалось обыденным, даже не событием, а эпизодом в ряду других дел.

      Экзамены на экономическом факультете тоже сдал и перешел на последний курс. Учеба двигалась сама собой, по инерции, не принося ни радости, ни печали. Мысли нашего частного собственника были о ремонте здания.

      Своим родным Колянычу, Ашоту, Малолетке про автомастерскую он ничего не говорил. Хотел удивить, обрадовать. Показать, что сам сумел кое-чего достичь. Хотел привезти их к отремонтированному красивому зданию, оборудованной первоклассной мастерской. Демонстрировать развалины не хотелось. Но, как ему думалось, и затягивать с сообщением о мастерской становилось неприлично. Начинало казаться, что могут подумать, будто скрывает, а это по понятиям с детства впитанной полублатной жизни могло потянуть на крысятничество, гаже чего и представить Киришка не мог. Поэтому, определившись на практику, Кирилл укатил на несколько дней к своим.

      Рассказал. Все. И про то, как играл в карты, выиграл мастерскую, как боялся, что прибьют, как переоформлял мастерскую на себя. Как подбирал людей на работу, про Григорьича. Про то, как не стало кривоногого бандита. Про то, что хочет делать ремонт. Ашот, Коляныч, Малолетка слушали, кивали. Когда Киришка закончил, все молчали. Минут пять. Осмысливали.

      – Кирилл, слушай, ты везучий человек! – начал Ашот, – Столько успел и еще живой! И никто тебя не прибил! Ты очень везучий человек, – продолжал он, но уже не так эмоционально. Потише.

      – А чего? – Киришка сделал вид, что не понимает, о чем тот говорит.

      – Нет, правда! Коляныч, дорогой, подтверди, что он очень везучий человек!

      Коляныч вздохнул, покачал головой, но ничего не сказал. А Малолетка еле дождался своей очереди высказаться. Вскочил, вступился за Кирилла:

      – Чего вы на пацана накинулись. Обошлось же? Обошлось! И дальше обойдется. Почти полгода крутится парень. Вас хотел обрадовать! А вы накинулись! Сидел бы тихо, на компе по клавишам стучал и дрожал на экзаменах. Вам этого надо? Молодец Киришка! Наш человек! А ты вспомни, Ашотик, как сам с монтировкой против бандюганов шел, когда эти гребаные рекетиры два года назад приходили. Вспомни, как ночами тогда не спали, глядели, чтобы не спалили кафешку. А ты, Коляныч, чего молчишь? Ты припомни, как разрабатывал, что нам делать, как отвадить всякую шушеру, когда доставать с наркотой стали. Вздыхают они, видите ли! Боятся за дитятю малого! Он у нас боец! Любого спроси! Кирилл любого на уши поставит! Наша школа. Сами воспитали, а теперь перепугались. Радоваться надо! Молодец Кирюха! Я – за!

      Он замолк, но слова проняли и Ашота, и Коляныча. Те еще с минуту помолчали. Потом оба встали. Поглядели на Кирилла.

      – А ведь прав Малолетка. Вырос Кирилл. Был Киришка, а стал Кирилл! – подытожил Коляныч. – Не без нашего участия. Так что Ашот, наш он сын. Чую, надо ему теперь помочь. Видишь, парень не знает, как дальше быть.

      – Да