Шестеро против Темного. Юлия Фирсанова

отметил:

      – Как раз об этом мы собирались поговорить с достопочтенным старостой Перном в трактире. Он великодушно обещал угостить нас пивом и окороком. Не сочтете ли вы возможным принять наше приглашение присоединиться к трапезе? В помещении вести беседу куда удобнее, нежели посреди улицы, даже украшенной столь прелестными цветами.

      – Пиво… холодненькое… – Рыцарь мечтательно облизнул пересохшие губы и бросил на Минтану почти умоляющий взгляд.

      Надменная дама, хорошо знакомая со слабостями своего спутника, выразила согласие с предложением Лукаса едва уловимым кивком головы и сошла с лошадки. В ту же секунду спешился и рыцарь. Приняв у Минтаны поводья, он отвел животных к коновязи. А староста забарабанил тяжелым, что твоя кувалда, кулаком в дверь трактира:

      – Коут! Открывай! Эй! Отпирай же, Темный тебя побери!

      – Тятька открывать не велел, хрялки, сказал, идут, – пробасили из-за двери два очень похожих голоса.

      – Нету больше хрялков и мордодрала нету, – рявкнул в ответ Перн во всю мощь легких. Стало быть не только жухаться перед бабами умел. – Открывайте двери, Донд, Тильда! Да поживей, спасителей наших с голоду-жажды уморите у порога!

      – Раз нету, тогда конечно, – снова прогудели из-за двери не голоса, а два колокола, родня тому, что у Царь-пушки, послышался какой-то скрип, грохот, пыхтение, будто двигали что-то очень тяжелое и громоздкое. Основательно забаррикадированная дверь распахнулась.

      Эсгал только покачал головой, уясняя, что к ней были придвинуты громадный стол со столешницей в шесть пальцев толщиной и ножками, которым впору поддерживать небесный свод вместо атлантов, а также три лавки аналогичной конструкции. Спутник Минтаны одобрительно хмыкнул, оценивая заграждение, и побарабанил удивительно гибкими пальцами по ножнам меча.

      – Батька-то где? – строго обратился Перн с вопросом к двум обнаружившимся внутри субъектам: тощему, маленькому парнишке и рослой крутобедрой грудастой девахе на полторы головы выше брата.

      – В погребе, – пробасила девица, нервно наматывая на руку толстую косу и покачивая во второй тяжелую чугунную сковороду. Словам кузнеца она почти поверила, но оружье свое все равно пока отложить не спешила.

      – Пиво прячет, – подтвердил таким же низким голосом парнишка и, шмыгнув носом, просительно протянул: – Только вы, дядя Перн, сами ему про мордодрала и хрялков скажите, нам-то, боюсь, он ни в жисть не поверит! Испужался слишком!

      – Лады, – кивнул староста, откинул полосатую дерюжку дорожки и, играючи сдвинув родного брата стола, трудившегося на охране дверей, подцепил люк погреба у стойки. Отбросив крышку, Перн не полез внутрь, а лишь заорал, уклонившись от просвистевшей мимо его уха тяжелой глиняной кружки:

      – Коут, вылезай, данам, спасителям Луговины, пивка поставь, да на стол собери!

      – Ты что ль, Перн? – донесся снизу недоверчивый голос уже знакомого компании гулкого тембра.

      – Нет, – рыкнул староста, точно медведь,