Капитан дальнего следования. Игорь Кулькин

размышлял всего мгновение. Ему сразу представилась его скромная квартира, давно жаждавшая ремонта, мама, возвращавшаяся с работы разбитая, с переполненными сумками, недовольный отец, устроившийся у телевизора, – и тут же мелькнули совсем другие образы. Выигравший выборы Тищенко… денежный дождь, рухнувший на его соратников… дорогие костюмы, машины… И все это увиделось так ясно, словно уже случилось, а Тищенко стоял и ждал, чуть пошатываясь, словно от ветра.

      – Конечно, Евгений Иннокентьевич.

      Едва они отъехали от ресторана, Дмитрий уже пожалел. «Лоханулся! Это он по пьяни сболтнул. Завтра меня и не вспомнит!»

      Он вырулил на вторую полосу и бросил назад:

      – Куда?

      – Как куда? – пьяно удивился Тищенко. – В ресторан.

      – В какой?

      – Да в любой…

      Они тормознули у следующей вывески, и снова все повторилось – они втроем за столом, графин с водкой, пустая рюмка Дмитрия, смех Елены, монологи Тищенко… А потом грянула музыка, Евгений увлек Елену на танцпол, и в медленном танце искал ладонями ее бедра, как ловцы жемчуга ищут раковины в илистой полутьме.

      И когда на выходе из ресторана Евгений Иннокентьевич чуть не рухнул, Дмитрий успел его удержать, довел до машины, усадил на заднее сиденье – а Тищенко уже спал, рядом с ним устроилась Елена, закурила сигарету.

      – Ну что теперь? – повернулся к ней Дмитрий.

      Она блеснула на него глазами. Улыбнулась как-то по-кошачьи, мягко-мягко:

      – Как тебя зовут, напомни? Ах, да. Ну что ж, Дима. Поехали в гостиницу.

      16

      Евгений Иннокентьевич знал, что времени почти нет, – выборы близились, идти можно было только напролом – но нужны ли другие пути, когда человек решителен и молод? Добыть кресло мэра будет сложно – но разве легко было десять лет назад, когда он голодным студентом бродил по Москве и мечтал, мечтал… А теперь все не в пример проще. У него есть деньги, ему двадцать шесть лет, он честолюбив и талантлив, и стать мэром – только начало, не от этой должности голова кружится, ведь потом может быть губернатор, а потом… Даже страшно мечтать. Что-то дрожащее, полное таинственности и значимости, какие-то тайные знаки, сошедшиеся звезды, глухие тома истории, полные пыльных страниц.

      Тищенко влетел в город, как смерч, как цунами, и перевернулось все. Тихая жизнь, мирная и скупая, закончилась в эту минуту. Кто не увидел, тот услышал о нем – в каждом доме, где горел голубым огнем телевизор, в любой из вечеров этого душного лета милая женщина с карими глазами говорила о Тищенко снова и снова, и слова – цепляли. Вот Евгений Иннокентьевич строит храм – на старом, намоленном месте над Волгой вознесет он свои купола. Грех не порадоваться – и радуются люди. Вот встреча с избирателями – и улыбчивый кандидат терпеливо отвечает на одни и те же вопросы – «…знаю, что плохо, но я все исправлю… Верьте, поверьте в меня!». Вот на кургане, перед могилами предков, голову тихо склоняет, и цветы несут следом… Вот на заводе, в собесе и в школе… Словно добрый волшебник, вышагивал он из