Твоими молитвами. Марина Серова

ходил?

      – Не я.

      – Ты! Точно ты!

      Таня повисла у него на руке и стала тянуть ее своим весом вниз.

      Миша не сдавался, пытался освободиться от хватки, но делал это очень добродушно. Он вообще выглядел мягким, каким-то застенчивым. На первый взгляд ему не хватало твердости характера и мужественности, но первое впечатление после разговора пока что ни о чем не говорило. Я вполне могла ошибаться.

      Таня упорствовала до тех пор, пока ее не затащили на небольшое возвышение рядом с барной стойкой, служившее сценой. Возле уже толкались и заранее аплодировали другие участники мероприятия.

      Когда Таня смело взяла в руки микрофон, Андрей осмотрелся и наклонился к моему уху:

      – Валим. Мишка, гоу. Пора.

      Я даже не успела спросить у них о том, нормально ли воспримут наш уход. Но так как я здесь была случайным гостем, то настаивать на прощании с остальными не стала.

      Уходили мы молча, никому не сказав ни слова. И все же, оказавшись на улице, я почувствовала какую-то неловкость. Мне-то не с кем там было прощаться, а вот мужчины могли бы и сказать своим знакомым пару слов.

      На прощание Андрей положил рядом со своей тарелкой пятитысячную купюру.

      – Это в общий котел и немного сверху, в качестве извинений, – объяснил он мне этот жест. – А ты думала, что мы на халяву пришли?

* * *

      Мы брели по улице, и только редкие прохожие нарушали наше личное пространство.

      Я начала догадываться, почему Миша и Андрей решили покинуть встречу одноклассников.

      Судя по тому, что народ вспомнил о караоке, посиделки в скором времени превратились бы в жалобы на жизнь, пьяные слезы, воспоминания о прошлых обидах и традиционный обмен телефонными номерами, которыми вряд ли воспользуются.

      – М-да, – подал голос Миша, – кажется, это был мой последний раз.

      – И часто вы собираетесь? – спросила я у Миши.

      – Они – часто. Я не приходил никогда. Сегодня решился. Это Андрюха любитель таких вылазок, а я вот нет.

      – Уже не любитель, – отозвался Савостин. – Потребовалось семь попыток, чтобы это понять. Собственно, все эти слеты бывших – сплошная ерунда. Гонка за прошлым, которое никогда и никому не удавалось догнать. Мнимая отдушина. Глоток свежего воздуха, ага.

      Я удивленно посмотрела на Савостина. Выпитое вино заговорило или он действительно так думает?

      – Все это чушь, полная чушь, – покачал он головой. – Мишаня, ты видел, как на тебя смотрели?

      – Видел, – тут ж отозвался Малахов.

      – Влюбленными глазами, я ж говорил.

      – Но я ходил, да. Даже если не хотелось, но школьные годы частично все же волшебные, – продолжал Савостин. – А потом напиваешься, чтобы убрать неловкость, и гори оно все синим пламенем.

      Нас внезапно обогнал велосипедист. Вылетел сзади, не издав предупреждающий сигнал, и понесся прочь.

      Я вздрогнула. Андрей чертыхнулся вслед гонщику.

      – Не знаю… Может, просто настроение такое, – пробормотал Малахов. – Сейчас больше