Раковый опус. Алекс Лойер

связь. Наверное детям страшно идти в другой мир в одиночестве. Они уходили часто потому, что никто не умел лечить рак…они и сейчас уходят по этой же причине. Редкие ремиссии были обусловлены чудом или большими деньгами. Леночка Золина в свои 5 лет кусала свои пальцы до крови, чтобы унять боль внутри и спрашивала, зачем её родила мама…Не объяснить мне это никаким промыслом божьим.

      Я тогда не знал, какой он этот рак. Я сострадал, но не понимал. Но уже тогда я знал, что детская гематология и детская онкология…это помещения, куда привозят умирать детей, нет, не лечить.

      После суточных дежурств я с трудом доезжал до дома. Пару раз засыпал в автобусах, разок в парикмахерской…А тот старичок, который попросил меня проводить его до автобусной остановки вообще не привиделся ли. Он шёл едва переставляя ноги, мелкими мелкими шажками. А я ему отказал, мол засыпаю на ходу, дедушка, прости…А идти-то было всего метров 400. Сделал я пару шагов и подумал, а да отведу-ка я старичка, что с меня убудет что ли…Повернулся, а его и след простыл. Вот так дедушка, не иначе проверял меня волшебник какой, насколько я сердобольный человек…А может Господь прибрать меня хотел, вместе с безвинными детками из больницы оправить, чтобы я в другом мире помогал им…Но, проверку я не прошёл, да и не галлюцинация ли это была после череды бессонных ночей.

      В самолёте со мной летел мальчик Прохор из Магнитогорска, где я не буду никогда. У него были редкие волосики и маска. Ему было скучно, он шалил, а у его мамы были железные нервы. Мне абсолютно не известно, какой запас этих нервов должен быть у мамы не просто маленького мальчика, а маленького мальчика больного раком. Чудовищная нагрузка. И мне не в чем упрекнуть тех мам, которые находили спонсоров для лечения своих маленьких детишек на любых условиях. Я могу только восхищаться ими.

      Мама Прохора рассказала мне, что лечение уже обошлось ей в 6 миллионов рублей. Я тогда подумал, что мне крупно повезло потому, что по предварительным прогнозам по результатам обследования, мне предстоит пройти всего два цикла химиотерапии, а потом сразу операция. И я был рад простоте решения моей проблемы и серьёзной экономии. Каждый цикл должен мне был обойтись примерно в 10 тысяч Евро. Операция где-то в этих же пределах. 2 миллиона ведь не 6…но, я был дилетантом…ах, каким же я был простаком

      Меня всё радовало. Я в Германии – стране, которую я люблю и в которой у меня действительно есть шанс исцелиться, ведь немцы занимаются проблемой лечения онкологических заболевания с 40-х годов прошлого века. Меня лечит профессор с мировым именем и не какой-то там хирург, параллельно возомнивший себя онкологом, а самый настоящий онколог-гематолог с внушительным образованием, опытом работы, научными регалиями и международной известностью. Глазам профессора я доверился безоговорочно. Они были умные и печальные, но вкупе со щедрой улыбкой, они дарили надежду. Надежду мне так же подарили дополнительные исследования, проведенные в немецкой клинике.

      Рост, вес, температура,