Бал мертвецов. Мистическая пьеса нашего времени. Татьяна Викентьева

мир ярок, многолик.

      Но не прельщает он меня.

      В иной мир устремляюсь я

      И в мыслях, и в мечтах, и в снах!

      Ищу я истину. Но мрак

      Меня повсюду окружает.

      И мается душа, страдает!

      Я не могу найти покой.

      И мне не ведомо забвенье.

      ИНЕССА: Твоей души, мой друг, томленья

      Я не пойму. Ты молодой,

      Красивый, статный, полный сил!

      А свет земной тебе не мил!

      В чём дело? Ты же человек!

      А человеческие страсти-

      Есть то, что свойственно для всех!

      Желают все любви и счастья!

      И ты, Филипп, не исключенье.

      Оставь печали и сомненья!

      Своею жизнью наслаждайся!

      Танцуй, вино пей и влюбляйся!

      И мне, позволь, счастливой быть.

      Хотя бы миг тебя любить!

      (Инесса подходит, чтобы поцеловать Филиппа, но тот резко отстраняется)

      ФИЛИПП: Не надо! Уходи, Инесса!

      Не в силах то, что хочешь, дать,

      Я вынужден тебя прогнать!

      Лишь только муки, боль и стрессы

      Тебя со мною рядом ждут.

      И к гибели твоей ведут.

      И потому тебя прошу:

      Покинь мой дом и поскорей!

      ИНЕССА (с обидой): Как ты жесток, Филипп! Друзей

      Не гонят так! Я ухожу!

      С растерзанной, истекшей кровью

      Душой, наполненной любовью,

      Обидой, горечью. Прощай!

      (Инесса уходит)

      ФИЛИПП (раздумывая): Ну, вот. Я обвинён во зле.

      Ушла та девушка, что рай

      Мне обещала на Земле.

      А я не оценил того.

      Не дал взамен ей ничего!

      А что могу я дать, Всевышний?

      Я телом и душою нищий!

      Лишь существую. Не живу.

      И только смерть к себе зову!

      (Филипп прохаживается по комнате, нервно махая руками)

      Теперь мой путь угрюм и мрачен.

      А раньше, раньше я иначе

      Младые годы проводил.

      Я веселился и кутил!

      Страстям всё время потакал.

      И похоти рабом я стал.

      Уже с утра влекли меня

      Желанья низменные все.

      И в омерзительной красе

      Пред шлюхами являлся я.

      Страсть утолив продажной плотью,

      С друзьями пил я и гулял.

      Тогда о смысле жизни хоть бы

      Подумал я! Но не желал

      Об этом думать. И порой

      Имел проблемы с головой.

      Ведь доходил я до того,

      Что деградировал совсем.

      Не помнил, где я был, и с кем.

      Не помнил вовсе ничего!

      Разврат и винные пары

      Мой разум сильно замутняли,

      И жизни сладкие дары

      В такую горечь превращали,

      Что я однажды обернулся

      И этой жизни ужаснулся!

      Увидел я, что жил, как скот,

      Который только ест и пьёт,

      И размножается обильно,

      Движимый лишь инстинктом сильным,

      Который мыслить не способен!

      Я понял, что скоту подобен!

      То страшное прозренье было.

      Оно