Времена огня и погибели. Анатолий Бочаров

Страж Границы сухо, – что мой сюзерен станет отчитывать меня за мой вчерашний непозволительный, как ему кажется, поступок.

      – В таком случае ты ожидаешь напрасно. Отчитывать и пенять – глупо и мелко после того, что ты натворил, пребывая в здравой памяти и трезвом уме. За некоторые проступки полагается либо смертная казнь, либо милосердное прощение, а убивать собственного брата я еще не готов.

      – Тобой владеют сентиментальные чувства? – усмехнулся Брелах.

      – Когда моя жена принесет мне наследника, а случится это, я надеюсь, скоро, я буду рад избавиться от тебя, родич. Ты неуживчив, своеволен и сеешь смуту. Но пока наш Великий Дом не должен быть прерван по глупой моей прихоти. Есть вещи, которые я должен с тобой обсудить, брат, и они важнее наших ссор.

      – Раз должен, так говори.

      Келих помолчал, выдерживая многозначительную паузу. Смежил веки, будто захваченный подступившей дремотой. Непозволительно юный для короля столь старого народа, Келих держался так, будто лично видел рождение вселенной. Возможно, в этом проявлялась его гордыня, а может, он просто утратил собственную личность в океане воспоминаний предков.

      Наконец король произнес:

      – Думаю, ты окажешься рад моим новостям. Шэграл Крадхейк мертв. Умер накануне вечером, вскоре после того как тебя взяли под арест.

      – Я не рад, – признался Брелах. – Раз ты меня зовешь, случилось нечто поганое – просто так из камеры ты меня не выпустил бы. При каких обстоятельствах Владыка Метели оставил худший из миров?

      – После совета и перед тем, как отправиться с выданными ему солдатами в Иберлен, Гайвен Ретвальд навестил родственника. В его здешних покоях в Драконьей Башне. У Шэграла Ретвальд пробыл час, после в сопровождении Дайнера отбыл к вратам. А сегодня утром старик был найден мертвым. Я просмотрел записи камеры. Крадхейк пробудил в Гайвене ту часть родовой памяти, что относилась к нему самому. Не рассчитал своих сил при этом и умер.

      – Понятно, – сказал Брелах, в один миг переменившись в лице. – Да хранит его Дану.

      – Да хранит. Вижу, ты все же не рад.

      – Совершенно не рад. Уж поверь.

      Эйслин вполне разделяла чувства своего командира. Последний из живущих в королевстве Сумерек драконов был проблемой, но проблемой привычной. Тысячу лет назад Шэграл Крадхейк действительно представлял угрозу для порядка и мира. Он переманил на свою сторону немало фэйри из всех народов, населявших северный край, и предпринял поход на юг с целью истребления человечества. На холме Дрейведен Владыка Метели, как Шэграл себя называл, был разгромлен сводным братом, Эйданом Айтверном из младшей линии Драконьего Дома. Тем самым Эйданом, что принял удел и судьбу людей. Шэграла судили здесь, в Цитадели, лишили права голоса в Звездном и Лунном Советах, подвергли домашнему аресту, заточив в пределах принадлежавшего ему владения Амарт.

      Конечно, строптивый дракон не успокоился. На Неблагом