Чужое пророчество. Сергей Юрьевич Борисов

искоса взглянул на жену, а дядька, скользнув взглядом по зеркалу заднего вида, проговорил, казалось, недовольно:

      – Дело ваше. Я со всей душой…

      Его рука в перчатке опустилась на рычаг передач, мотор взревел, и «москвич» лихо обошел белоснежную «Нексию», пытавшуюся «подрезать» старый драндулет.

      – Накупили «нюшек» и думают, им все можно, – буркнул водитель. – Нет, что ни говорите, глупый пошел народ. О себе не заботится, вперед не заглядывает. Вот мне мать письмишко прислала. Пишет, свезло ее соседке Катерине, а чем кончилось? Поехала та в город морковку продать. Деревенские дороги у нас рытвины да ухабы, и водитель под градусом, короче, растрясло старушенцию. Как добрались до базара, Катерина на скамеечку присела, чтобы дрожь в коленках унять. Наклонилась чобот поправить, а под скамейкой портфельчик тоненький. Подняла, конечно, она вообще такая, баба Катя, не пропустит, что плохо лежит. Замочек открыла и давай шерстить. Бумаги с цифрами в урну выбросила, а деньги, толстую пачку, аптечной резинкой перетянутую, за пазуху сунула. Тут бы ей ноги в руки и обратно в деревню, так ведь нет, жадность подвела, отправилась на толкучку и продала портфельчик за пятьдесят рублей, даром что маленький, зато аккуратный и кожа настоящая. Но и тут не успокоилась: морковку надо продать! Через часок к ней и подвалили ребятки с цепями, толстыми, что у твоего бугая, и золотыми, к тому же. Взяли за шкирку… В общем, не жить бабе Кате на этом свете, да на ее счастье бумаги так в урне и лежали. О деньгах и говорить нечего, отдала без звука. Только резинка лопнула, она ее потом моей мамане показывала и все крестилась, все Бога поминала, Спасителя. А причем тут Господь? Чего на него кивать? Коли видишь, что в стремное дело влетел, так уйди, замри, будто и нет тебя. Хорошо, что бугаи с цепями… этими, ну, как их… либералами оказались, а ну как вытрясли бы из бабульки душу? Для них это, что плюнуть.

      – Против ветра плевать не надо, – заметила Нина. – Да и по ветру неприлично.

      – Что? – водитель дернул головой, но ограничился тем, что вновь взглянул в зеркало.

      – Ничего, это я о своем, о девичьем.

      – А-а… Так я и говорю, если почудится худое, лучше помалкивать и нос беречь, не совать, куда попало.

      – Здесь, пожалуйста, направо, – сказал Юра. – Вон к той арке.

      «Москвич» вильнул к указанном месту и остановился. Юра порылся в портмоне и протянул двадцать рублей.

      – Хватит?

      – А то! – откликнулся дядька, одной рукой принимая купюры, а другой приглаживая пышные усы. – Пивка попью. Бывайте здоровы.

      – Будем! – пообещала Нина. – И вам всего доброго.

      Они не сразу направились к подъезду, а, не сговариваясь, подождали, пока машина отъедет и скроется за углом.

      – Ты все понял? – Нина задумчиво покусывала нижнюю губу.

      – Дело ясное, что дело темное, – нахмурился Юра. – Нас предупреждают. Правда, ума не приложу, во что мы вляпались, но явно во что-то сильно пахучее. Иначе не стал бы нас караулить этот фальшивый «частник». Видела, как он «Нексию» обошел? Да у него под капотом, как минимум, фордовский движок спрятан! Ну что, пойдем?

      Он хотел взять жену