Алмаз. Апокриф от московских. Татьяна Ставицкая

Углицкого – Бобрище вышел в заснеженный парк и обнаружил неподалеку от дома дохлого медведя. Было бы излишне самонадеянным утверждать, что никогда ранее медведи не дохли. Дохли конечно же. Но данный медведь сдох, на взгляд сокольничего, как-то уж очень показательно. Прямо-таки неспроста сдох – именно здесь, посреди Москвы. Поскольку всем известно, до какой степени суеверны бывают охотники, то неудивительно, что Бобрище отнес встретившегося ему медведя на свой счет. Страшно обеспокоенный, он поспешил к своему приятелю, дабы развеять мрачные подозрения или же утвердиться в оных.

      Уар пребывал в расстроенных чувствах по причине внезапной и необъяснимой холодности этуали и встретил друга вконец разбитым хандрой. Заметив подавленное состояние сокольничего, он произнес:

      – Когда тебе плохо, приходи ко мне и тогда поймешь, что не одному тебе.

      Но сокольничий, погруженный в собственные тревожные думы, вникать еще в чьи-либо не был расположен. Чтобы не пугать друга, начал издалека:

      – Лежишь, да? Гулять не выходил? А некоторые выходят, – сказал он со значением.

      – Пусть их, некоторых… – ответил друг, рассматривая вычурный фриз под потолком. – Что мне за дело до некоторых?

      – Вот тебе, стало быть, нет никакого дела до некоторых, которые тебе очень даже близкими приходятся, а между тем с ними разные происшествия случаются.

      – Да не темни ты! – рассердился Уар. – Пришел, так говори.

      – И скажу, – насупился Бобрище, задетый столь обидным невниманием и нечуткостью. – Медведя дохлого поутру встретил. Во как!

      Уар посмотрел на друга с интересом и позвонил в колокольчик. Еще не утих звон, как в гостиную вошел камердинер Епифан с подносом, уставленным лафитниками и снедью. Сервировал стол и даже не подумал скрывать, что подслушивал.

      – А что ж ты печалишься? Дохлый медведь это ж – к нечаянной радости! – объяснил лакей сокольничему, коего почитал ровней себе.

      – Что ж это за люди такие, которые радуются дохлому медведю? – подивился Бобрище. – Каких таких радостей ждут от его погибели?

      – Чего только ни насочиняют от дремучего бескультурия… – согласился Уар. Он и сам поражался ходу мыслей плоти, связавшей, к примеру, кончину постороннего медведя с какими-то грядущими выгодами для себя. – Добро бы еще это был их собственный медведь, которого они кормили из собственных скудных средств…

      Глава 5

      Удивительные известия

      Четвертого февраля около четырех часов пополудни в круглый двухсветный зал со стеклянной крышей ресторана «Славянский базар» ввалился Адаманский, возбужденный донельзя, и двинулся было к буфету. Но, заметив за одним из столиков, на диване темно-малинового трипа, недавнего знакомца, уселся рядом без спросу. Днем и по вечерам ресторан бывал малолюден. Зато завтраки у понимающих людей здесь были в чести. Адаманский наведывался сюда крайне редко: рюмка водки стоила здесь очень дорого – тридцать копеек,