Багровый дождь. Данил Баженов

заметил мальчишка, что проходил мимо.

      – Чего пялишься? На, пожуй лучше, – сказал я, бросив ему яблоко.

      Он поблагодарил меня и тут же исчез в толпе горожан.

      Я усмехнулся и поправив ножны, пошел в сторону дворца.

      …

      – Ты не хочешь меня слушать, – уставшим голосом сказал Дигаро, облокотившись на спинку стула. – Антонио может и заслуживает смерти, но она тебе не нужна. Кайл, мать твою, тебе не нужна эта кровь.

      – Ты ошибаешься, нужна.

      – Нет! Зачем тебе лишать ребенка отца? В его глазах ты будешь таким же монстром, каким ты видел Антонио. Я знаю его давно. Я знаю его жену, знал его отца.

      – Причем здесь это, Ди? Он лишил меня семьи!

      – Да? И теперь ты хочешь сделать с мальчиком тоже самое?

      – У него останется мать!

      – Еще бы! Вот только ты сам прекрасно знаешь, каково это, жить без отца! И я это знаю! Мы можем обесчестить Антонио, запереть в темнице, оставить калекой, что угодно! Но он будет жить!

      – Какая же это месть?

      – Кайл, ты меня вообще слушал? Ты отомстишь не ему. За место него будет страдать его жена, его ребенок!

      – Разговор окончен, Дигаро. Я не оставлю его в живых. Так что наш план остается неизменным. Найди тех королевских убийц. Они проберутся во дворец и покончат с этим, а когда будут возвращаться, ты поднимешь тревогу.

      – Ты не думал, что они могут сдать нас раньше?

      – Нет. Они не выйдут без моей помощи. А стоит им добраться до меня, как я тут же нападу. Так мы убьем даже трех зайцев одним выстрелом. Лишим жизни убийцу, избавим город от корононенавистников и отведем от себя подозрение.

      – Все это звучит как полный бред.

      – Может быть. А сейчас, дай мне денег, я хочу на себе убедиться, что «Зеленоглазая кошка» – самый лучший бордель.

      В ответ Дигаро лишь грустно вздохнул. Я не понимаю его. Как можно защищать такого человека, как Антонио? Человека, который без угрызения совести перебил собственный отряд, дабы не делиться деньгами. Человека, который хотел убить ребенка, меня…

      Да, его сыну будет тяжело. Да, он будет ненавидеть меня, и, может быть, его месть совершится, но я уверен, он поймет. Он все поймет…

      …

      Ночью город словно заново рождается. На улицах слышен смех, пьяные разговоры, загораются огни ночной жизни. Складывается ощущение, что местные вовсе позабыли про сон. Я шел по неширокой улице, обтекая горожан. Молодые влюбленные парочки целовались, невзирая на прохожих, старые друзья громко смеялись, вспоминая давно позабытые шутки. Даже стража не упускала возможность повеселиться.