Давно закончилась осада…. Владислав Крапивин

всего. Одни – шероховатые, кирпичного цвета, с выпуклым орнаментом на кромках. Другие – лаковые, черные с коричневым рисунком или, наоборот, коричневые с черным. Различимы были греческие профили с кудрявыми головами, львиные гривы, колесо повозки, часть корабля с загнутой, как рыбий хвост кормой. Жаль только, что ничего целого.

      Но нет, было и целое! Почти…

      – Вот… – Саша с коротким выдохом перевернула большой выгнутый осколок.

      На темном, как уголь, лаке были красно-коричневые фигурки с черной прорисовкой лиц, складок одежды и завитков волос. Кентавр с кудрявой бородой, женщина в широком хитоне и тоненький босой мальчик с перехваченными шнурком волосами и в легкой рубашонке (кажется, называется «туника»). Лица у всех троих были спокойны, однако в позах ощущалось действие. Кентавр держал своей ручищей руку-стебелек мальчика и притягивал к себе. Мальчик слегка упирался, но, видимо, не из боязни, а скорее, из баловства. Женщина с заметной тревогой придерживала мальчишку за плечо: «Ну куда же вы его хотите увести?»

      По верхнему краю рисунка тянулись квадратные завитки эллинского узора. Задняя часть лошадиного туловища кентавра была отколота. Ноги женщины и нижний край хитона – тоже. А мальчик весь был целехонек – гибкий, шаловливо-упрямый. Живой…

      Саша тепло прошептала у Колиной щеки:

      – Смотрите, кентавр, наверно, задумал превратить его в такого же, как он сам, наполовину лошадь…

      – Ну, если и превратит, то не насовсем, а на время. Чтобы попрыгал по лугам, как жеребенок. Попрыгает и вернется к… маме… – включился в игру Коля. И почему-то смутился.

      – А если не вернется? Ой, вот страх…

      – Опять это слово! – старательно возмутился Коля, чтобы прогнать смущение. – «Страх» да «страх»! Еще раз скажешь так, тогда…

      – Ой… а что будет? – Она вроде бы испуганно сощурила один глаз и сморщила переносицу.

      –Тогда… щелчок по носу! Во… – Коля сложил колечком указательный и большой пальцы.

      – Ой…

      – «Ой» тоже нельзя говорить, это все равно что «страх»… – расхрабрился Коля.

      – Ладно… – покладисто сказала Саша. – А вот смотрите еще…

      – И не говори мне «вы». Что это такое? Я тебе кто? Наследный принц? Я же не говорю тебе «смотрите-извините»…

      – Но вы же из образованных, а я…

      – Будет щелчок! Как за «ой» и за «страх»!

      – Ой… Нет, это не считается, это я нечаянно. Больше не буду.

      – То-то же…

      – Смотр… ри… Вот эти бусинки… Отец Кирилл сказал, что их носили такие тетеньки две тыщи лет назад… – она мизинцем показала на женщину, которая удерживала мальчика. – Вот, здесь даже нарисовано…

      – Да, видно… – Они склонились над осколком, почти коснувшись висками. Потом Коля поднял к глазам черную монетку. – Саша, смотри! Здесь, кажется, Геракл борется со львом.

      На монетке в самом деле сплелись крошечный гривастый лев и мускулистая человеческая фигурка.

      – Льва-то я давно разглядела. А этот Гер… какл… он кто?

      – Греческий герой. Он совершил