Путь в Обитель Бога. Юрий Соколов

не сгодился бы. А иначе как объяснить, что сперва бормотун, а потом яйцеголовые так и не смогли вытравить из его души наше, людское?

      Из Бобела готовили солдата-смертника. Стимулировали развитие скелета, нарастили чудовищные мышцы и превратили лицо в маску для устрашения противника. Тяжёлый подбородок, длинные тонкие губы, хищные складки по бокам рта, а над всем этим – глаза убийцы. В любой ситуации – один и тот же взгляд исподлобья, жёсткий и прицельный, точно сквозь амбразуру дота.

      И до Учугешского рейда, и после нам случалось освобождать десятки людей-полуфабрикатов, которых ибогалы не успели довести до кондиции, а некоторых и довели. Ни один из них ни на что не годился без предварительной программы реабилитации – начиная с детского сада. А кому охота этим заниматься? Кое-кого доставляли в Субайху на попечение умникам, большинство оставалось на месте. Они жили потом в мехране и на Старых территориях как животные – те, которые выживали. Ведь даже человек, проживший месяц в Бродяжьем лесу под присмотром бормотуна, уже ничего не помнил из своей прошлой жизни и становился абсолютно беспомощен, если кто-то убивал упыря-пастуха.

      Но Бобела яйцеголовые так и не смогли доломать до конца.

      Мы две недели вели разведку в окрестностях Учугеша; потом ещё целый день спорили с нукуманами, отговаривая их от штурма; уже ушли, а они остались, и мы в последний момент вернулись, чтобы их поддержать, хотя нас всех вместе взятых было вдвое меньше, чем ибогалов в крепости. Атака, как и следовало ожидать, оказалась неудачной, и когда мы наконец вошли внутрь сквозь бреши в стенах, на ногах стоял едва один боец из пяти. Тут бы нам всем и крышка, если бы нас вдруг не поддержали изнутри. Это и был Бобел. Что ему стукнуло в голову, я не знаю, и он сам не знает, да только он прошёл по главной башне до самой крыши, убивая других орков. Те даже не сопротивлялись. Яйцеголовые им в мозги не вложили, что свой может ударить своему в спину, и Бобел этим воспользовался. Ибогалы – те сопротивлялись, да не очень-то повоюешь против того, кто не чувствует боли и не боится смерти. А потом Бобел начал одну за другой давить огневые точки яйцеголовых на территории крепости. Виртуозно. Ни одного из наших так и не зацепил, хотя внизу творилось чёрт знает что.

      Когда всё было кончено, мы поднялись на крышу и нашли его. Он едва дышал от ран, а голова совсем не работала – он стал таким же дебилом, какими становятся все орки без руководства ибогалов. Только стонал и повторял без конца одно и то же: «бо-бел… бо-бел…» – не то пытался произнести имя, не то просто бессвязно бормотал. У нас было полно раненых, но такого парня мы бросать не захотели. Сначала он жил у Имхотепа, потом в замке Орекса, потом стал ходить со мной.

      С тех пор я подметил за Бобелом немало интересного. Например, его обожают нукуманские лошади. Они готовы слушаться его беспрекословно, в том числе и те, которые видят его в первый раз. Надо знать нрав нукуманских коней, чтобы это оценить. Я, положим, тоже в силах обломать любого из этих четвероногих монстров, но приходится очень постараться.

      А ещё Бобела не кусают змеи. Может взять любую за хвост и просто