.

мастерил. От дома он пока далеко не отходил, выжидал, чтобы окончательно поправиться. Через день-другой надо снова ехать за продуктами. Хлеб они покупали в магазине. Были годы, когда приходилось печь самим. Теперь же Северина занимается этим от случая к случаю, когда есть настроение и желание попробовать экзотических булочек и пирожков: с грибами, с морошкой, с черникой, с брусникой. Её умение на этом не ограничивалось, она всегда старалась внести в свои творения что-то новое. Иногда пекла кулебяки, благо рыбы для них имелось предостаточно.

      Николай Николаевич последнее время редко улыбался. Настроение портил местный начальник ОБХСС Дерикуйко. Он стал часто наведываться и, как правило, не один, а с одним или двумя сопровождающими. Конкретно он ничего не спрашивал, но всё что-то ходил, вынюхивал, выспрашивал, даже проверял на ощупь. Последний раз заглянул даже в сарай и в баню. Его приходилось кормить и угощать, так как от угощения он никогда не отказывался, а, наоборот, напрашивался сам, да ещё просил и стопку налить. Одной стопкой, как правило, дело не заканчивалось. Он сидел за столом, развалившись на деревянном диване и, чавкая, облизывал жирные губы, нахваливал угощение и просил ещё, особенно свежую рыбу, да не какую-нибудь, а обязательно повкуснее и пожирнее. Уходил, держа всегда под мышкой свёрток с рыбой. Тем не менее, он всё равно что-то искал. В крепком хозяйстве Николая Николаевича за многие годы скопилось добра не мало. Он всю жизнь работал, не покладая рук, делал запасы на зиму, расширял своё хозяйство в расчёте на то, что Северина выйдет замуж, и они с мужем пожелают жить при нём.

      В доме всегда водилась рыба, причём, и чир, и хариус, и форель. Всегда имелась и лосятина в любом виде, в том числе свежая, хранящаяся в надёжном леднике. К нему наведывались гости специально за рыбой, а чтобы хозяин не отказал, всегда что-нибудь с собой привозили для хозяйства. Он имел свою малогабаритную электростанцию, мотокосилку, что по тем временам являлось экзотикой. Простые люди этого на свою зарплату иметь не могли. Он имел трактор-трелёвочник, легковую автомашину, что тоже являлось большой роскошью, а также катер от организации, в которой в своё время работал; он имел много сетей, орудий труда, капканов и ловушек. Всегда в погребе стояли бочки с рыбой, мясом и другими заготовками. Возможно, кому-то не нравилось, что хозяин хутора имеет большое хозяйство, тогда, как тунеядцы и, так называемые, пролетарии едва сводили концы с концами.

      Вот, очевидно, Дерикуйко и зачастил, он не выкладывал напрямую, что есть жалобы от населения; не говорил, что ищет, но непременно заглядывал при случае во все укромные уголки, не забывая и кормиться от крепкого хозяйства. Он единственный не привозил своего ничего и не дарил.

      Дерикуйко оказался лёгок на помине. Только Николай Николаевич о нём подумал, как он появился у калитки в сопровождении двух милиционеров, одетых в форму.

      – Привет, Завьялов! Рыбкой не угостишь?

      – Да куда мне от тебя деться, если не угощу, всё равно выпросишь!

      – Что-то