Так крошится печенье. Джеймс Хедли Чейз

еду домой. Луис тут все закроет. Надо же было на меня такому свалиться. Эта история может погубить мой бизнес. Убери своих ребят, Фрэнк, и как можно скорее. Я хочу, чтобы Луис немного поспал.

      – Мы не задержимся, Гарри, – ответил Террелл, пожимая ему руку, и проводил Браунинга взглядом, пока тот не спустился по лестнице и не исчез из виду. Тогда шеф полиции присоединился к доктору Лоуису, который осматривал мертвую женщину.

      А карлик, убедившись в отсутствии хозяина, сказал:

      – Когда вы меня спросили, была ли она в порядке, я не сказал вам правду. А теперь хочу ответить на этот вопрос по-другому.

      Хесс уставился на него:

      – Слушай, возможно, твоя мамаша считала тебя сильно умным, но я этого не нахожу. Ты хочешь сказать, что врал нам?

      – Я боялся потерять работу. – Эдрис достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо. – Мне нравится моя работа. А босс слушал. Если бы я сказал правду, а он услышал, он бы выгнал меня.

      – А почему ты думаешь, что он не выгонит тебя, если ты сейчас скажешь правду?

      – Но ведь он не узнает, если вы ему не скажете, правда?

      Задумчиво оглядев карлика, Хесс пожал плечами:

      – Ладно, так, значит, она не была в полном порядке?

      – Нет. Я сразу понял, что у нее неприятности. Она была вся белая, и ее била дрожь. Я знал: когда она в таком состоянии, она может устроить сцену или закатить истерику. Увидев, что она вот-вот сорвется, я провел ее в кабину, принес ей выпить и опустил занавес. Я не хотел, чтобы она устраивала сцену. Босс не любит сцен.

      Хесс и Джейкоби переглянулись, и Хесс спросил:

      – Выходит, ты знаешь эту женщину?

      Эдрис украдкой взглянул на Луиса, разговаривавшего с Бертом Гамильтоном, и, понизив голос, ответил:

      – Да, я знаю ее, она живет в квартире напротив.

      – Какого черта ты не сказал этого раньше? – обозлился Хесс.

      – Вы не спрашивали, и потом, я уже говорил, мистер Браунинг слушал наш разговор. Если он узнает, что я был с ней знаком и усадил ее в кабинку, он выгонит меня.

      – Что тебе о ней известно?

      – Она наркоманка и проститутка. Я знаком с ней восемь лет.

      Хесс подался вперед:

      – Ты имеешь в виду, она была твоей девушкой, Тики?

      Эдрис грустно посмотрел на него:

      – Вы полагаете, у меня может быть девушка?

      – Ты направлял к ней богатеньких плейбоев, а она отсчитывала тебе комиссионные? Так, Тики?

      – Она жила в квартире напротив, – повторил Эдрис со спокойным достоинством. – Случалось, ей приходила охота поболтать со мной. Надо полагать, она видела во мне, как вы и все другие, всего лишь уродца. Неужели то, что она иногда болтала со мной, делает меня сводником? – Он посмотрел Хессу прямо в лицо. Тот, не выдержав, отвел взгляд.

      – О чем она говорила? – продолжил детектив.

      – О многом. О своем муже, о дочери, о жизни, любовниках.

      – Она замужем?

      – Да.

      Подошел Луис:

      – Вы мистер Хесс?

      – А в чем, собственно, дело? – огрызнулся Хесс. – Я занят.

      – Вас к телефону, – высокомерно скривившись,