Песок вечности. Сергей Курган

был изображен Иоанн Креститель именно с таким крестом. И надо же! Только она вспомнила эту картину, как сразу же увидела «крест», хотя бледная, размытая фигура – игра природы, образованная известняком слегка отличающихся оттенков и похожая на крест лишь весьма приблизительно, была в инфракрасных очках едва различима.

      – Елки-палки! – раздраженно прокомментировал Макс, – по такой бледной примете попробуй отыщи. Как ты только умудрилась его заметить?

      – Вот умудрилась, как видишь. А что бледная, так это только хорошо. Чем труднее отыскать, тем лучше.

      – Да, – заметил Макс, – рыцари, пожалуй, могли об этом ходе не знать.

      – Конечно, они не знали.

      – Ладно, кажется, я уже вижу вход. Пошли.

      Они не без труда протиснулись в узкое входное отверстие и оказались в тесном коридоре с низким сводчатым потолком. Продвигаться по нему нужно было с осторожностью, так как он местами делал резкие повороты, а видимость была весьма ограниченной, потому что инфракрасные очки давали тут довольно блеклую картинку. К тому же надо было отслеживать те места, где их ход пересекался с другими ходами, а таких мест, если верить заученной ими схеме, – два.

      Особенно досаждала пыль, толстый слой которой покрывал пол. Ступать по ней приходилось аккуратно, так как каждый шаг поднимал ее тучами. Она оседала медленно и висела в воздухе, отчего в этом, и без того душном, тесном подземном пространстве было почти нечем дышать. Кроме того, она залепляла очки, и их приходилось довольно часто протирать. Все это, вместе взятое, конечно, сильно замедляло продвижение.

      Но хуже всего было чувство потерянности, заброшенности, которое как-то исподволь просочилось в душу и порождало ощущение дикой, надрывной тоски, от которой сжималось сердце. Тут, в этой темной каменной кишке, упрятанной глубоко в недрах горы, было по-настоящему страшно, и сознание охватывала неотвязная, мучительная тревога. Эта пыльная труба, которой никто не ходил уже бог весть как долго, была связана с внешним миром лишь узким лазом, но и тот был теперь далеко, и почему-то не было никакой уверенности, что его удастся отыскать на обратном пути. Если он вообще будет – обратный путь… В мыслях царило настроение мрачной безнадежности. «Боже, что мы здесь делаем? – подумала Аня. – Как кроты, внутри горы, отрезанные не только от мира, но и от своего времени». Она почувствовала, что руки у нее опускаются, в ногах начинает ощущаться слабость, и предательский холод замораживает все в груди. Стены и так-то тесного коридора, казалось, сдвигаются, грозя, в конце концов, раздавить их, а и без того низкий потолок вроде бы становится еще ниже. И Макс почему-то молчит – и это при его-то разговорчивости. Что с ним? Его словно подменили. А что, если и правда под… Стоп!!! Аня попробовала взять чувства под контроль, но безуспешно. Ее охватила нарастающая волна паники.

      – Хорошо хоть то, что благодаря очкам пыль не попадает в глаза, – внезапно произнес Макс. Голос его почему-то звучал странно – глухо и непривычно.

      Аня еще раз попыталась взять себя