Четыре бездны. Книга 2. Сергей Хоршев-Ольховский

ответил он, не оборачиваясь.

      – И я пойду! – решительно заявила Кристина Эрнестовна.

      – Погоди, – попыталась остановить её Вера, – это опасно! В любой момент может начаться бомбёжка!

      – Нет, я пойду! – заупрямилась мать.

      – А как же тёплые вещи? Одеяло?..

      – Там что-нибудь разыщу, – махнула Кристина Эрнестовна рукой в сторону развалин и поспешила следом за Родионом Кузьмичом.

      – Это разумно. Да и сберкассу всё равно нельзя открывать, – сказала себе Вера, вспомнив приказ Фрадкова, и пошла на работу.

      На дверях сберкассы она обнаружила прикреплённый кнопками пожелтевший листок из школьной тетради, на котором в очевидной спешке было крупно написано карандашом:

      КОММУНИСТАМ СРОЧНО ПРИБЫТЬ В ГОРОДСКОЙ КОМИТЕТ ПАРТИИ!

* * *

      В горкоме всех прибывших коммунистов распределили на небольшие оперативные отряды для охраны в ночное время важных государственных и промышленных объектов от фугасных бомб и диверсантов и разослали по местам назначения, а других направили на крыши городских многоэтажных зданий.

      Глава 39

      Плач казачек

      Где мой дом, что с семьёй – я не знаю:

      Там, по Дону, зверует война…

      Сталинград грудью я закрываю,

      Защищаю советскую жизнь.

      Мой отец!..

      Что же с нами случилось?..

Николай Буханцов (из поэмы «Курень на юру»)

      Весть о коварном нападении фашистской Германии на Советский Союз вихрем ворвалась жарким июньским днём в казачьи семьи, едва успевшие зализать раны после недавних, небывало жестоких войн, когда тысячи сынов с берегов Дона полегли на европейских полях сражений и в дурмане междоусобной революционной сечи. Казакам не раз доводилось биться с немцами, они не понаслышке знали, какой это воинственный народ, и не особо верили крикливому лозунгу партработников: «Будем громить врага на его территории!» Особенно сомневались, что это произойдёт с первых же часов войны, и стали мысленно настраивать себя на длительные жестокие сражения, искренне веря в свою окончательную победу. А казачки, у которых за столетия походов выработались гены неприятия войны и предчувствие её масштабов, тут же запричитали на разные голоса, заранее оплакивая неминуемые огромные жертвы…

      Предчувствие казачек подтвердилось уже на второй день войны, когда по приказу районного военкома из хутора Ольховый ушли на фронт шестьдесят самых крепких молодых мужчин. А двадцать седьмого июня на защиту Родины убыла во главе с председателем колхоза Громаченко ещё более внушительная группа призывников. Хутор^* в эти дни от женских рыданий звенел от края до края.

      – Товарищи, вместо меня временно председателем колхоза остаётся Некрасов Константин Степанович. Прошу любить и жаловать! – объявил Громаченко народу, собравшемуся провожать призывников. – Давай, держи речь, – шепнул он рядом стоявшему Константину Степановичу и вытолкнул его в середину круга.

      – Сынки мои, бейте захватчиков в хвост и в гриву! Гоните