Четыре бездны. Книга 2. Сергей Хоршев-Ольховский

манере разговора и расчётливым, бережливым движениям было видно, что люди сильно истощены, а многие даже смертельно больны.

      – Вы, девчонки, к нам близко не подходите. Беды себе наживёте, – сказал, по-волжски окая, бородатый землекоп. – А вот еды принесите, коли сможете. Нас тут совсем плохо кормят. По сто грамм чёрного хлеба на сутки выдают, да и те могут за невыполнение нормы наполовину урезать. Только несите что самим не годится. Подпорченное. Если конвоиры отберут, не так жалко. А пронесёте, мы всё съедим – нам не до жиру. Мы тут все еле живые.

      На следующий день сердобольные девчонки собрали что могли – недоеденный чёрствый кусочек хлеба, подопревшую сваренную в мундирах картошину, подмерзшую лучину или подсохшую головку чеснока и, завязав всё это в носовые платочки, понесли штрафникам. На подступах к окопам их остановил офицер НКВД^* и попытался вернуть назад. Но девушки, не понимая сложности ситуации, начали возмущаться.

      – Вы что-о?.. Изменников Родины поддерживаете? Стервы! – зло прорычал решительно настроенный офицер и вырвал из кобуры пистолет. – А ну назад!

      – Это ты на свою жену будешь так орать! А на меня только попробуй ещё раз, так двину, что искры из глаз посыпятся! – смело огрызнулась Сидоровна, достала из-за пазухи узелок с продуктами и бросила через голову офицера в окоп.

      Остальные девушки тоже стали доставать узелки из-за пазухи и кидать через голову офицера. Штрафники тотчас кинулись к узелкам, стали разрывать их зубами и есть картошку в мундире и луковицы прямо с кожурой.

      – Ах так, да я вам норму выработки вдвое завышу! – вскричал офицер и выстрелил из пистолета вверх.

      – Товарищ офицер, погодите, мы же не знали, что нельзя, – примирительно сказала Надя.

      – Не знали, что врагов трудового народа нельзя поддерживать?! – несказанно удивился офицер НКВД, но тем не менее убрал пистолет в кобуру и заворчал уже поспокойнее. – Не знали они!.. А ещё комсомолки!

      – Не все, – смутилась Надя, – пока только я комсомолка.

      – Гоните их на место! Гоните! И с работы снимите на два часа позже! – приказал офицер солдатам НКВД – сержанту и рядовому, подбежавшим к нему с винтовками в руках. – И это на первый раз! – припугнул он девушек.

      – Ничего, девки. Ничего, – скороговоркой зашептала Клава. – Мы в другой раз хитрее будем. В снегу прихороним, а штрафники сами разыщут.

      Энкаведисты сняли с плеч винтовки и стали толкать девушек прикладами в спины.

      – Идите, идите скорее на рабочее место, – с чувством меры толкал рядовой. – А то расстреляют к чёртовой матери за саботаж. Тут ни с кем не церемонятся.

      – Бегом, сучки! Бегом! – матерно ругался сержант.

      – Идите. Идите скорее, – добродушно просил рядовой. – А то и правда расстреляют.

      – Да что ты их уговариваешь, сучек белогвардейских! Не жалей их! Не жалей! – больно бил девушек прикладом в спину сержант.

      – Будете агитировать девчонок, значительно увеличу норму! – угрожал штрафникам тем временем офицер НКВД.

      – Да