Рыцарь-Инженер. Книга третья. Александр Шапочкин

глянул вниз, густо покраснел и, схватив, рванул первую попавшуюся под руку тряпку, которая оказалась скатертью, накрывавшей один из сервировочных столиков, на которых для него вечером привозили ужин. Блюдо вместе с лежавшей на нём остывшей курицей и клубнями похожего на картофель растения покатилось по полу, лицо же и обнажённую грудь Изиллии щедро обдало белым сметано-грибным соусом, выплеснувшимся из пролетевшего у неё над головой кувшинчика.

      Не в силах больше сдерживаться Аква истерически расхохоталась и, чтобы не упасть, схватилась за стоящую рядом Элис-Эйдру, ойкнувшую от неожиданности. Ставший совсем пунцовым Таро бросился вытирать свою новообретённую жену той же самой скатертью, чем сделал только хуже.

      Я же лишь слегка усмехнулся. Устроенный балаган не мытьём так катанием достиг хотя бы одной из моих целей. Немного расшевелил японца, и больше не было необходимости беспокоиться о том, что приятель наложит на себя руки. Теперь требовалось сделать так, чтобы всё случившееся не зародило в душе бывшего хикикомори обиду на нас, потешавшихся над его «глубоким и праведным горем».

      – Герберт… – начал было я, но слова потонули в оглушающем хлопке и звоне.

      Полыхнул яркий белый свет. Взвизгнула Тиасель, вцепившись в мой рукав, а висящий на поясе «Сульмир», казалось, завибрировал, переполняемый внезапно проснувшейся в нём силой.

      – Снизошла… благодать Лориды… – услышал я восторженный шёпот Аквы.

      Когда же наконец перемогался, первым, что увидел, был стоящий на одном колене обнажённый Герберт-Таро, а в воздухе перед ним, медленно вращаясь в белёсом сиянии, парил абсолютно целый и невредимый священный меч Лориды.

      Хотя я множество раз видел этот божественный артефакт, сейчас с уверенностью мог сказать, что в нём что-то изменилось. Он… как будто стал другим. Куда мощнее и… полноценнее, что ли. Складывалось такое впечатление, что до этого момента Таро носил какую-то грубую заготовку, которая сейчас обрела завершённую форму.

      И, надо сказать, теперь не уступала, а то и превосходила по силе мой молот, если, конечно, не говорить о нём в паре со щитом. Почему-то я чувствовал это особенно остро.

      В повисшей в комнате тишине клинок медленно опустился в подставленные руки Герберта, лицо которого сейчас буквально светилось от счастья. Наконец меч задрожал, словно резонируя с «Сульмиром», и, успокоившись, потух.

      – Будем считать, – произнёс я, когда молчание как-то уж слишком затянулось, а в дверь, на всякий случай закрытую, после того как мы вошли внутрь, нарушая всю мизансцену, начали ломиться гвардейцы и кавалергарды, – что ваш брак был одобрен в наивысшей инстанции… Тиасель, дорогая, пойди, пожалуйста, успокой охранку. Скажи им, что с нами всё в порядке, просто было очередное явление воли богини Лориды её герою!

      – Но почему? – вновь чуть не плача произнёс бывший японец, глядя при этом именно на меня. – За что? Я же…

      – Ты же, ты же… – отмахнулся я от него. – Потому что не мальчик теперь, а муж!