Дивизион: Умножающий печаль. Райский сад дьявола (сборник). Георгий Вайнер

какой-то разбитной парубок, этакий лихой рэп-звезда с Хрещатика. А мне он был чем-то симпатичен, он мне не мешал думать – его клип с пришибленным звуком был забавным мельканием цветовых пятен, которые в барах называют еще светомузыкой.

      Лора оторвалась на миг от хронологии режиссерских оргазмов, взглянула на экран и засмеялась:

      – Жив курилка! Это Богдан Лиходед. Его когда-то называли секс-символом России…

      – Это – от недоедания… Случается!.. Секс-символ! Это ж надо!.. Секс-символ… – окончательно развеселился я. Сделал хороший, глубокий глоток и сообщил подруге: – Вообще на почетное звание секс-символа страны тянул только один мужик. Я тебе говорил о нем – мой друг Харлампий Спиридоныч Фотокакис…

      – А почему? Чем тянул? – оживилась, сразу отвлеклась от книжного неубедительного секса Лора. – Расскажи! Расскажи скорей…

      – Э, подруга, такого не рассказать! Это надо было видеть… До форменного красавца мой друг Харлампий не дотягивал сантиметров двадцать росту, иначе говоря росту было в нем метр на коньках и в фетровой шляпе. Хотя шляп он не носил, а щеголял всегда в белой капитанской фуражке с крабом. Полный рот золотых зубов и шикарные английские усы. При этом было у него тугое, наливное пузцо и, конечно, отдельно стоящая откляченная задница…

      – Что ты несешь, Кот! Довольно странная внешность для античного афериста – секс-символа. А?

      – Против жизни не попрешь, подруга, – это чистая правда! Харлампий говорил: мне надо удержать женщину в первые три минуты. Удалось – все, игра сделана! Три минуты женщины его презрительно терпели, затем пять минут внимательно слушали, потом они хотели прожить с ним всю жизнь…

      – А что же твой Фотокакис им говорил?

      – Харлампий рассказывал им об их мечтах, он толковал им сны, он сеял в них надежды и растил радость… Он дарил один цветок, но обязательно со сказкой… Он читал им стихи якобы Аполлинера, которые придумывал на ходу. Он заставил меня надеть все мои медали и регалии и прийти в детский сад…

      – Зачем?

      – Это был день рождения какого-то сопляка – сына воспитательницы из сада, и Фотокакис сделал ей из меня подарок – переливающуюся золотом елку. Маленькая девочка спросила у меня: «Дядя, а все эти красивые брошки – ваши?» Пришлось одну медальку отстегнуть ребенку…

      Лора захохотала.

      – Он ласкал своих баб так, будто завтра они могли умереть, – рассказывал я Лоре и чувствовал, как охватывает меня непонятный жар воспоминаний. А может быть, это был просто жар от выпитой малыми вкусными глотками выпивки. – Нет, не умирали они, конечно. Они его любили, но жизнь двигалась, и они просто расставались. Фотокакиса уже ждали старшие школьницы и пенсионерки. О нем грезили путаны и диссидентки. Харлампия со сладким вздохом вспоминали цыганки и инструкторши сельских райкомов… Вот что такое секс-символ, а не эти стрекозлы… Ясно?

      – Ясно, – грустно сказала Лора. – Все, как всегда, наврал…

      – Не понял вас, дремучая змея! Потрудитесь объясниться, ядовитая очковая леди!

      – Никакого Фотокакиса не