Не хочу быть Купидоном. Екатерина Евтеева

по комфорту с ней не тягаться.

      Но провести вечер в тишине, мне видимо было не суждено. Уже второй раз за день дверь моих покоев без стука открылась, значит, мама решила, что её несчастный сын нуждается в утешении.

      – Я вижу, ты уже собрался. – Богиня любви неодобрительно покачала головой. – Надеюсь, ты не сильно обиделся на брата?

      – Мама, мы давно не дети, – я сел, пытаясь почесать спину, между лопатками жутко зудело. – К тому же всем мы знаем, почему Антерос вечно ко мне придирается.

      – Да… – задумчиво протянула Афродита. – Та ситуация с Психеей до сих пор не отпускает его.

      Я хотел согласиться, но зудящая спина не давала покоя, крылья уже непрозрачно намекали на то, что где-то очень часто меня вспоминают.

      – Прости мама, но мне уже пора.

      Я поднялся на ноги и расправил крылья, чтобы в следующее мгновение оказаться в темноте.

      ***

      Единственным источником света в тесной комнате был настольный светильник, который высвечивал на поверхности деревянного стола белые, исписанные листы. Я оглянулся в поисках человека, благодаря которому оказался в этом месте. Это оказался молодой мужчина. Он выполз из-под стола, сжимая в руке ручку, взъерошенные волосы и непрекращающийся шепот делали его похожим на сумасшедшего.

      – Стрела Амура в сердце у меня, и снова я люблю тебя! – возвышенно бормотал мужчина, усаживаясь за стол.

      Минуту он старательно выводил на листе бумаги эти незамысловатые строчки, ещё минуту смотрел на написанное, а потом быстро всё перечеркнул.

      – Нет, всё не то! – мужчина постучал ручкой по столу. – Когда тебя я увидал, Амур мне в сердце стрелой попал… Нет! Купидон мне тебя послал, чтобы счастье в жизни я испытал. Вот, это уже лучше! – шариковая ручка быстро заскрипела по листу, оставляя после себя неровные строчки.

      Боги Олимпа, что тут вообще происходит? Я тихо застонал. Каждый раз в преддверии Дня святого Валентина тысячи людей начинали писать нехитрые стишки, почему-то делая меня их ключевой фигурой. И может мне бы польстило такое внимание, но есть одно НО! Когда обо мне часто думают или говорят, мои крылья начинают жить самостоятельной жизнью. И вот теперь я вынужден страдать, пока эфемерная муза влюблённого не одарит его подходящей рифмой.

      – Всё это не подходит… – мужчина склонил голову на бок, перечитывая свои литературные шедевры. – Инессе это совсем не подходит…

      Горе-поэт совсем приуныл, и сложив руки на столе, положил на них голову. Похоже, желание писать у мужчины закончилось, а значит можно заняться своими делами, или… Жалко его, он ведь так старался. В конце концов, помогал же я Шекспиру в сложные минуты его поэтических метаний.

      Бесшумно встав за спиной страдающего от любви человека, я положил руки ему на плечи и закрыл глаза. Нет ничего сложного в том, чтобы заставить человека поверить в себя. Несколько минут ничего не происходило, но вот мужчина сел ровнее, покрутил между пальцев ручку… мои ладони переместились с плеч к мужскому затылку, чтобы я мог лучше контролировать