Другая жизнь. Лайонел Шрайвер

Шепе; в те дни жены, едва впустив в дом мужа-мастера, начинали причитать, как невыгодно нынче ремонтировать старые дома, как дороги материалы и инструменты. Одинаковая ситуация наблюдалась во всех больших городах: Лос-Анджелесе, Майами – настоящая коммунальная истерия, словно все население бросилось играть в «Дайлинг фор долларе» с целью получить машину. Возможно, Шеп просто завидовал. Хотя в этом ажиотаже и было нечто безвкусное и отталкивающее, помешательство на игровых автоматах. Сын священника, он не был способен испытать восторг от получения джекпота, как и от всего, не заслуженного тяжелым трудом.

      Недвижимость в Уэстчестере втрое возросла в цене за чуть более чем десять лет, потому, да, оглядываясь в прошлое, им следовало бы приобрести ее в собственность – и, не сходя с места, получить больший доход, чем он получил в результате продажи компании, плода двадцати двух лет тяжелой работы. Таким образом население страны, в том числе и Джексон, и делало деньги: не сходя с места. Он сетовал, что это не дает возможности разбогатеть. Налоги на прибыль росли. Джексон жаловался, что только получение наследства и инвестиции – не сходя с места – приносят доход. Шеп сомневался. Конечно, приходилось много работать, но ему воздавалось за труды. Мысль о Лимуру прочно сидела у него в голове, а он получал куда больше, чем доллар в день.

      Из этих же соображений Шеп предпочел покупке дома его аренду, продумывая каждую мелочь на пути к достижению цели. Он хотел иметь возможность сняться с места без всякой волокиты – легко, быстро, без оглядки на рынок недвижимости и долгого ожидания продажи дома. Его раздражало самоуверенное спокойствие: все эти болваны с ключами от домов вели себя так, словно скоро начнется очередной бум, а они – настоящие гении бизнеса, финансовые воротилы, а не владельцы всякой рухляди. Может, он и переживал, что упустил возможность подзаработать на недвижимости; однако никогда не жалел о причине, вынудившей пойти на это. Он гордился своей целью, гордился тем, что принял решение уехать. Огорчало только, что пока приходится ждать.

      Он старался ни в чем не винить Глинис. Честнее обвинять себя, а не других. Ведь это он стремился к Последующей жизни – он предпочитал не использовать слово мечта, – но мечта не может быть общей. Он старался многое ей прощать, и в большинстве случаев это получалось.

      Когда они познакомились, у Глинис был свой маленький бизнес на дому, она делала ювелирные украшения, казавшиеся удивительными в эпоху царящей во всем грубости и поверхностности. Она обратилась в «Нак на все руки» с просьбой изготовить для нее верстак, привинчивающийся к полу, а позже, поскольку ей понравился владелец фирмы – его крепкие, жилистые руки и открытое, словно пшеничное поле, лицо, – стеллаж для молоточков, щипчиков и напильников. Шеп оценил ее педантичность в требованиях, как и она его тщательность в исполнении. Когда он во второй раз появился в ее квартире для того, чтобы закончить работу, по всей студии были разбросаны многочисленные