Дорога в декабре (сборник). Захар Прилепин

не вижу, отсвечивает… Кусок грязной стены в желтых, кажется, обоях… А вдруг там кто-то стоит посреди комнаты с базукой в руках и целит в нас?

      Вижу боковым зрением, как Женя Кизяков чуть левей от пролома пытается перелезть через забор, неловко усаживается наверху и прыгает на ноги с двухметровой высоты возле небольшого сарайчика.

      – Степа! – зову я Черткова. – Давай к Кизе!

      Степка подбегает к Кизе, тот что-то показывает ему знаками. Степка кивает. Кизя поднимает автомат, упирает приклад в плечо, наводит ствол прямо на закрытую дверь сарайчика. Степа, стоя сбоку, в правой вертикально держа автомат, левой рукой открывает дверь, тут же прячась за косяк. Кизя, не опуская автомата, заглядывает внутрь. Пинает что-то ногой. Раздается звон.

      Бухает взрыв в соседнем доме, там трудится отделение Хасана. Где-то раздается автоматная очередь. Сейчас меня стошнит. Сейчас я осыплюсь, развалюсь на мелкие куски. И язык лягвой упрыгает в траву. И мозг свернется ежом и закатится в ямку.

      «Чего делать? Дом окружили, что делать? Стрелять по нему? Хрен я полезу внутрь…»

      С другой стороны окна встает Степка Чертков.

      Бегу к Язве, нырнув под окном возле двери.

      – Будем гранаты кидать? – спрашиваю у Язвы, глядя на его мокрый затылок – он держит на прицеле дверь.

      Язва быстро поворачивается ко мне, кивает. Щеки у него совсем серые, но взгляд сосредоточенный, ясный.

      «Своих угробим, что на той стороне дома, – думаю, – у Скворца есть рация».

      Вызываю его.

      – Будем гранаты кидать в дом. Понял? – говорю.

      – Все понял.

      Семеныч запрашивает Шею, но я не слушаю их переговоры. Вытаскиваю эргээнку, выдергиваю чеку. Андрюха Конь с размахом бьет локтем в одностворчатое окно. Бросаю гранату и, отдергивая руку, режусь о край стекла. Перед взрывом успеваю подумать: «Не взрывается», – и испугаться, что гранату сейчас выбросят обратно, прямо нам под ноги.

      Прыгающими руками достаю еще одну эргээнку. По пальцам обильно течет кровь. Слышу, что Язву вызывает Шея.

      Бросаю еще гранату, окропив стекло красным. Всю лапу себе распахал…

      – Как дела? – бодро интересуется взводный, назвав позывной Язвы.

      – Пока никак, – отвечает Язва.

      – В доме есть кто?

      – Еще минуту… – неопределенно говорит Язва.

      Только сейчас замечаю, что на двери висит замок.

      – Там нет, наверное, никого, – говорю Язве, кивая на замок.

      – Отойдем, – говорит он.

      Метров с десяти даем три длинных очереди по двери, метясь в замок. Подходит, не таясь окон, Кизя, тоже дает очередь по двери, ему не терпится пострелять.

      Скворец выкликивает меня по рации – волнуется, видимо.

      – Всё хорошо, Сань. Дверь открываем.

      Изуродованный замок отлетел. Толкаем дверь, прячась за косяки. Она мирно и долго скрипит.

      Заглядываю внутрь – там оседает пыль. Держа палец на спусковом крючке, вхожу, поводя автоматом по углам… Прихожая, ведро воды стоит на столике.