Дорога в декабре (сборник). Захар Прилепин

пластырь. Откусив сантиметров двадцать ленты, залепляет чеченцу рот. Перевешивает автомат на левое плечо. Взяв чечена за брюки и за шиворот, вскидывает на правое плечо, головой назад.

      – Хасан, Егор, посмотрите… – просит Шея на первом этаже.

      Выходим, обойдя взводного с его поклажей, на улицу. Вглядываемся в темноту детской площадки. Расходимся в разные стороны. Я добегаю до конца дома, смотрю за угол. Сдерживаю дыхание, прислушиваюсь. Необычайно ясная луна возникла над городом Грозным. Помойка, расположившаяся за домом, источает слабые запахи тлена. Возвращаюсь, нагоняю уже вышедших из подъезда своих. Хасан чуть торопится. Постоянно уходит вперед, потом, присев и оглядываясь на нас, поджидает.

      «Домой, домой, домой…» – повторяю я ритмично и лихорадочно.

      – Гэй! – кричит кто-то рядом.

      Останавливаемся.

      «Сейчас начнется!» – понимаю я.

      – Гэй-гэй-гэй! – повторяют явно нам: то ли с крыши, то ли из одного из окон…

      Все присаживаются. Шея сбрасывает чечена с плеча, тот внезапно вскакивает, Шея хватает его за горло, валит на землю, прижимает головой к земле.

      Несколько мгновений мы всматриваемся в темноту, пытаясь понять, откуда кричат.

      – Я тебе, сука, голову отрежу, – говорит Шея внятным шепотом своей оклемавшейся ноше. – Понял?

      – Пошли! Бегом! – командует Шея.

      Вскакиваем, я сразу догоняю Шею, потому что чеченец впереди него бежит не очень быстро. Шея хватает его за шиворот, дергает так, что трещит и рвется куртка. Подбегаем к дому, жмемся к стенам, сворачиваем за угол.

      – Еще бросок!

      Добегаем до следующего дома. Чеченец крутит головой, таращит глаза, оглядывается.

      – Давай, порезвей работай клешнями… – говорит Шея чечену, пропуская его вперед.

      – Егор, веди его, – приказывает мне взводный и отходит назад к углу дома. Вместе с Астаховым они вслушиваются в темноту, которую мы миновали.

      Я толкаю чечена, он делает несколько шагов, споткнувшись, падает, я подцепляю его за ремень, он смешно встает на четыре конечности и от того, что я все еще судорожно тяну его за ремень вверх, не может никак встать. Нас догоняет Шея, хватает чечена за волосы и резко поднимает вверх.

      «Почему не стреляют?» – думаю я.

      Пробегаем еще квартал. Садимся с Астаховым к стене, отплевываемся. Чеченец быстро дышит носом. Он морщит скулы и мышцы лица, я понимаю, что ему хочется отлепить пластырь. Я мягко бью ему пальцами левой руки по лбу, чтоб перестал. Шея стоит на углу дома.

      – Тихо… – говорит он, подойдя к нам. – Вроде тихо.

      Мы бежим дальше, чеченец часто спотыкается.

      Шея связывается с базой, предупреждает, что мы близко.

      Метров за пятьдесят до базы становится легко. Уже дома. Почти уже дома. Совсем уже дома. Мы входим во двор и начинаем смеяться.

      – «Гэй-гэй-гэй!» – пародирует неизвестного, окликавшего нас, Астахов, заливаясь. Я тоже хохочу.

      – «Гэй! – повторяю я. – Гэй-гэй-гэй!»

      В ночном Грозном раздается