Деревня, хранимая Богом. Валентина Батманова

даже не запомнил, в какую именно сторону они поехали. Он вернулся в комнату, забился в угол кровати и заплакал, приговаривая сквозь слезы:

      – Вот дурак, не захотел идти с сестрой в деревню. Там хоть есть куда спрятаться. А здесь, дорога да степная балка, по которой меня можно легко догнать.

      Спрыгнув с кровати, Олег стал лихорадочно заталкивать свои пожитки в рюкзак. Раздумывать больше было не о чем. Нужно забирать Шамиля и бежать к сестре в деревню. Вдруг он замер с поднятой рукой, в которой была зажата рубашка. Издалека послышался какой-то шум, который то нарастал, то становился едва слышным. «Бандиты», – молнией пронеслось в голове мальчика. Схватив кота, он юркнул за тюки соломы и притаился. Но Шамиль почему-то не хотел прятаться. Он вырвался из рук и спокойно стал разгуливать по комнате. В это время в окно кто-то постучал.

      – В доме есть кто живой? – спросил мужской голос, который показался Олегу знакомым. – Знаю, что есть. Выходи, поговорить надо. Есть дело.

      Мальчик узнал голос Мирона Голованя и выглянул в окно. Фермер сидел на коне и похлопывал кнутом по голенищу сапога. Стряхнув с одежды солому, Олег вышел к гостю.

      – Заснул, что ли? – поинтересовался наездник. – Зову, зову, а ты молчишь. А я тебя еще с дороги приметил. – Он присмотрелся к Олегу и удивленно спросил: – Ты что, плакал?

      – Вот еще, – насупился мальчик. – Что я маленький плакать. Это пыль от соломы в глаза попала.

      – Какая там пыль, – спрыгнул с лошади Головань. – Я уже знаю, что тебе сегодня приезжий из города уши надрал. – Мужчина прищурил глаза и взял Олега за плечи. – И за что это он тебя так? Ты, вроде, парень не вороватый, не хулиганистый.

      – Этот человек из Чечни, – тяжело вздохнул Олег. – Он меня преследует. Я даже не знаю, за что именно. Зовут его Докку. Поверьте, я ему ничего плохого не сделал, – почему-то переходя на шепот, заверил мальчик. Ком обиды подкатил к горлу. Слезы потекли по щекам.

      – Да ты, детка, не плачь, – стал успокаивать Мирон Андреевич. – Мы тебя в обиду не дадим. Давай, зови сестру, разговор есть серьезный.

      – Нет здесь сестры, – вытирая рукавом слезы и шмыгая носом, ответил Олег. – Она ушла в деревню.

      – А ты почему с ней не отчалил?

      – Да ну ее, – махнул рукой он. – Послушалась Елизавету Николаевну и решила поселиться в землянке Вакулинчихи.

      – И правильно сделала, – одобрил Головань. – Ты-то почему не пошел с сестрой? Она, наверно, переживает за тебя?

      – Не знаю, – хлюпнул носом Олег. И вдруг зарыдал в голос. – Плохо мне без мамы, – захлебывался слезами мальчик, содрогаясь от плача худеньким телом.

      – Ну-ну, – прижал к себе Олега Мирон Андреевич, – брось сырость разводить. Не мужское это дело, плакать. Давай-ка лучше собирай свои манатки, и бегом в деревню.

      – Я боюсь, – продолжая всхлипывать, прижался в мужчине мальчик.

      – Кого ты боишься? – строго спросил фермер. – Этого черта нерусского? Пусть он нас боится.

      – Я чертей