Алые перья стрел. Владислав Крапивин

под руку, плащ-накидка с одного плеча свалилась, блеснул узкий серебряный погон с зеленым кантом, и проводница также молча убрала с прохода руку-шлагбаум. Только досадливо пожевала губами вслед резвой медичке.

      Вокзальное радио угрожающе прохрипело, что до отправления пассажирского поезда Новосибирск – Москва остается пять минут, а никакой майор не показывался. Откуда Лешке было знать, что три часа тому назад, перед самым отправлением семейства Харламовых на вокзал в своем городке, их двухгодовалый отпрыск сглотнул пуговицу от папиного кителя, приняв ее за леденец. Об этом Лешка узнал значительно позже, а пока он ощутил теплую ладошку мамы.

      – Пойдем, сынок, домой, – сказала она. – Не вышло с твоей поездкой. Пойдем в кассу, сдадим билет. Еще пять минут, кто-нибудь купит. Вон сколько народу…

      Жизнь рушилась. Все летело в тартарары. И встреча с братом. И путешествие на Крайний Запад, как давно окрестил свою поездку Лешка. И последующие рассказы в классе о далеком пограничном городе на реке с удивительным названием Неман.

      Пять минут – и совершится жуткая жизненная катастрофа. Из-за чепухи. Из-за того, видите ли, что какой-то майор не вышел из вагона. Можно такое допустить?

      – Мам, я поеду, – тихо и серьезно сказал Лешка.

      – Ну-ну, не дури, – только и ответила мать.

      Ответила ласково и даже весело.

      – Мама, я поеду! – громко и в отчаянии повторил он. – Митя же ждет.

      Рявкнул локомотив. Могучая проводница седьмого вагона вытащила из-за пазухи желтый флажок. Лешка глянул на мать, на медленно повернувшиеся колеса вагона и швырнул в тамбур, прямо под толстые ноги проводницы в брезентовых сапогах, свой чемоданчик. Он наспех ткнулся носом в мамин подбородок и одним прыжком взлетел на площадку. При этом он здорово трахнулся головой в живот железнодорожной тетки.

      Вагон двинулся быстрее.

      – Ле-шень-ка! – закричала мама.

      – Мам! Я доеду! Я тебе… телеграмму!..

      Проводница глянула на Лешку, посмотрела на бегущую за вагоном мать и вдруг гулко захохотала:

      – Этот – доедет! Этакий куды хошь доедет. Как он меня под пуп двинул! Мадам, не волнуйтесь, он доедет.

      – Лешенька-а, бидончик забыл! – кричала мать.

      Проводница спустилась на ступеньку ниже, подхватила из рук матери посудину и так и стояла на подножке – с флажком в одной и бидоном в другой руке, пока вагон не скрылся на повороте за длинным пакгаузом.

      Лешка поехал.

      – Ну, а где же тот бидон? С маслом то есть, – усмехнулся сержант, выслушав Лешкин рассказ.

      – У тетки он и остался, – вздохнул Лешка.

      – Это как?

      – Она меня в седьмом вагоне до Москвы везла, в своем купе. Говорила, от контролеров прячет.

      – У тебя же билет, чего тебя было прятать?

      – Ну… не знаю. Попросила в благодарность какую-то оставить масло.

      – Та-ак. Непорядочная она баба. Какой, говоришь, номер поезда? Ну-ну! Значит, так ты и прохарчился в дороге. А деньги? Ты же сказал, что триста рублей имелось.

      – Так