Я садовником родился. Наталья Андреева

Отец ушел к другой женщине, когда ему исполнилось четыре года. Мать переживала страшно. Именно так: страшно. Страшным стало ее лицо, ее глаза, ввалившиеся щеки. Он не переносил вида сорванных цветов с того самого дня, как она почувствовала себя мертвой. Все время казалось, что еще немного – и мать умрет по-настоящему. Он целыми днями цеплялся за ее темную юбку и таскался за ней повсюду: на улицу, где она перестала пугаться огромных и страшных машин; на последний этаж дома, где стояла подолгу у окна и смотрела вниз; в аптеку, где просила какие-то лекарства. Он не знал, что за лекарства, чувствовал только, что страшные. И еще крепче цеплялся за ее юбку: не отпускать, ни за что не отпускать!

      – Колокольчик ты мой! – всхлипывала мать, заметив его. – Колокольчик! Что ж ты за мной все время ходишь? Отпусти ты меня!

      Он не отпустил, зато мать осталась жива. И с головой ушла в любимую работу: мульчирование, прищипка, подкормка… Ранним утром, пока он еще спал, срезала полураспустившиеся розы и везла на рынок. А он, так и не выучивший впоследствии ни одного иностранного языка, бродил среди осиротевших розовых кустов и бормотал, словно заклинание, с детства ставшее таким родным: Аламо, Супер Стар, Парфюм де ла Неж, Крейслер Империал, Бель Анж… Слава богу, что он не видел их мертвыми, только исчезнувшими навеки из их сада! Милые, чудесные красавицы! Бель Анж, нежно-розовые лепестки… С ума сойти!

      И чувствовал, что мать не любит их так же сильно, как он. Она выращивает розы на продажу. Торгует любовью величественных красавиц. А ими надо радовать глаз. Свои розы он мертвыми не выносил. Но чужие… Когда они попадали в его руки, хотелось сделать что-то особенное. Сделать с ними, с людьми, которые будут на них смотреть. Одеть в зеленый бархат причудливых листьев и трав, в блестящие юбки шуршащей упаковки, украсить золотыми лентами, бриллиантовыми капельками росы. Он с раннего детства мечтал об этом, но начать сразу с роз не рискнул. Розы были священны. И он пошел за деревню, набрал охапку странной травы – кукушкиных слезок. Крохотные сердечки, дрожащие во множестве на тонких волосках. И воткнул в них несколько странных цветков, лепестки которых были с мохнатыми, словно рваными краями. Цвета, который он мысленно называл «цикламен». Лепестки сплелись с крохотными дрожащими сердечками. Он принес букет домой, поставил в глиняную вазу и назвал его «Нежность».

      Но нежность вскоре прошла. Когда он стал совсем уже взрослым и пережил главную в жизни трагедию, то понял, что лучше, чем эти букеты, ничего делать не умеет, а жить чем-то надо. Какой бесполезный теперь дар! И, по-прежнему натыкаясь повсюду, дома и в саду, на цветы, он потихоньку стал их ненавидеть. Надоели. Все, кроме…

      Глава 1

      Лилия

      1

      Если уж мы твердо решили начать новую жизнь, то дата исполнения приговора всегда приходится на понедельник. Поэтому их так и не любят. Замечательная новая жизнь отчего-то всегда начинается с вещей неприятных. С того, что приходится прилагать усилия, отучаться от старой, незамечательной жизни. Но чем дальше, тем меньше в ней находишь