Болтик. Владислав Крапивин

мальчишки – те, кто очень хочет в небо. Те, кто часто летает во сне.

      Максиму почти каждую ночь снится, что он летает…

      Он кончил петь и опять испугался. Не получилось?

      Анатолий Федорович улыбался. Он посмотрел на Алевтину Эдуардовну и сказал:

      – Э?

      Посмотрел на Максима и сказал:

      – Э!

      И показал большой палец, хотя это, наверно, было непедагогично.

      Конечно, голос у Алика гораздо лучше, чем у Максима, тут и спорить смешно. И умения у него больше. И фамилия Тигрицкий для солиста годится больше, чем Рыбкин. Но полет есть полет, если даже он не на самом деле, а в песне. Что поделаешь, если Алик весит килограммов пятьдесят, а Максим в два раза меньше!

      И наверное, не только в этом дело. Максиму кажется, что Алику все равно, какую песню петь. Он про макароны и про летчиков поет одинаково. Наверно, Алику никогда не снится по ночам, что он летает. Недаром Алик совсем равнодушно отнесся к новой форме с серебряными крылышками на пилотке.

      А форма что надо! Младшему хору завидовали даже старшие ребята. Конечно, не те большущие парни, которые поют басами, а кто перешел в большой хор недавно. Завидовали, хотя получили голубые костюмы с модными пиджаками и расклешенными брюками. Еще бы! Таких пилоток им не дали.

      Но конечно, одна пилотка, без формы, выглядит не так хорошо. А мама этого не понимает.

      – Надень хотя бы легкую курточку.

      Братец Андрей глянул ехидно и выжидательно. Сейчас скажет: «Ну что ты, мама! Какая курточка? Надо, чтобы все блестело. Представляешь, идет наш артист по городу, а прохожие оглядываются: ах, не из тех ли это мальчиков, которые только что выступали по телевизору? Ах, не он ли пел самую главную песню? Подумайте, какой молодец!»

      И самое ужасное, что он будет прав. Потому что есть у Андрея скверная способность: он видит младшего брата насквозь

      – Ну что ты, мама! – начал Андрей, и Максим съежился в душе. – Какая курточка… На улице уже сплошное лето. Пускай закаляется.

      Нет, временами брат бывает вполне порядочным человеком. Мама сказала, что все это скоро кончится ее гибелью, и велела Максиму убираться.

      – И не опаздывай к обеду. Пусть хоть в субботу семья пообедает вся вместе, по-человечески.

      – Мам, ну как «не опаздывай»! Концерт кончится в час, а в школу – к половине второго. Мне только-только добежать.

      – Здрасте, моя радость! Почему же ты пошел без портфеля?

      – А у нас не будет уроков. Будет экскурсия в парк.

      – Представляю, как ты отделаешь в парке свой мундир… Не забудь пообедать в буфете.

      – Ага… Ой, а деньги?

      – Растяпа. Забыл?

      – Да не забыл. Просто вчера кончились. Больше нет.

      – Нет мелочи? А карманы звенят!

      Мама отправилась в комнату и вернулась с Максимкиными школьными штанами и курткой. Тряхнула. Послышалось бряканье.

      – Это же не деньги, – торопливо сказал Максим. – Это так… Я вытащить не успел.

      И он поскорее начал вынимать из карманов то, что звякало: две гайки, связанные веревочкой, желтый латунный ключ, фотокассету без крышки, старинный пятак и сломанную