Убийца манекенов. Инна Бачинская

постой, – забеспокоился тот. – Вы с ней встречаетесь, и в то же время она замужем? Как же так? А муж?

      – Я люблю ее, Владимир Герасимович, – сказал Дима, серьезно глядя на него.

      – А муж в курсе? Да если бы моя Зинаида Константиновна позволила себе… А я? Мы понимали, что такое верность. А вы, молодежь, забыли, что существует такое слово. Сегодня поженились, завтра разбежались. Еще не развелись, а уже новая любовь. Раз-два, и готово! А брошенных детишек государство воспитывает.

      – Димочка, а где ты с ней познакомился? – Зинаида Константиновна, сгорая от любопытства, появилась на кухне.

      – Ты чего поднялась? – строго спросил муж. – Велено лежать, так и лежи. Молоко выпила?

      Дима пододвинул Зинаиде Константиновне табуретку.

      – Выпила. Мне уже лучше. А то вы тут, а мне одной скучно. Спасибо, Димочка. А я смотрю, ты какой-то задумчивый стал, еще сказала отцу, никак Димочка влюбился. Помнишь?

      – Не помню, – нахмурился генерал. – Она замужем.

      – Как замужем? – ахнула Зинаида Константиновна. – А дети есть?

      – Детей нет.

      – А что так?

      – Не знаю, – ответил Дима. – Я не спрашивал.

      – Любовь – это не вздохи под луной, – сказал генерал. – Это в первую очередь дисциплина. И долг. Перед родиной, перед семьей, перед коллективом. Служба в армии воспитывает дух коллективизма.

      – Да ладно тебе, – махнула рукой Зинаида Константиновна. – И что теперь будет, Димочка?

      – Она уйдет от мужа, – ответил Дима.

      – А жить на что? Детки пойдут, кормить, одевать, обувать их надо. Твоими книжками не прокормишься. Это раньше государство пеклось, а сейчас каждый сам за себя.

      – Мы еще не думали о детях, – отвечал ошеломленный натиском Дима.

      – А о них и думать не надо. Не успели оглянуться, а уже они тут как тут. Вот когда Васенька родился, наш первый, Володечка уже капитаном был, на всем готовом, тогда к армии отношение другое было. Это сейчас армию ни в грош не ставят. А когда Петечка родился, отец уже майором был. Мне рожать, а Рымбаева – это доктор наш – змея укусила. Не то выживет, не то помрет. Ужас. Я кричу-разрываюсь, а Володечка чуть не плачет, растерялся, красный весь. А мне и больно и смешно. Успокойся, говорю, рожу нормально, а что кричу, так полагается кричать, не бойся! Позови повариху – у нас вольнонаемная была Варя, толстая, поперек себя шире! Так и родила я Петечку. И о любви мы никогда не говорили. Мне и в голову не приходило спросить. Детей растили… Ты хоть любил-то меня, а, отец?

      – А обвенчаться в церкви не хотите, Зинаида Константиновна? – поинтересовался генерал иронически. – А то теперь мода такая, без этого неприлично, что люди скажут? И в первый раз в церкви, и во второй, и в третий. Раз плюнуть.

      – А мне нравится. Невеста в белом, гости, цветы. А то мы записались, и все. У меня даже платья белого не было. Пришла в загс в костюмчике голубом, помнишь, Володечка? Голубой, в белые ромашки!

      – Эх ты, моя ромашка! – сказал генерал и поцеловал жену в плечо.

      Они забыли о Диме. Кажется,