Рома, прости! Жестокая история первой любви. Катерина Шпиллер

носа…

      Юльку понесло на бабские разговоры. Сыграли роль три рюмки вина. Не так уже и хотелось ей сохранять маску полного благополучия, требовалось по душам покалякать о самом том, о женском… Сто лет ни с кем об этом не болтала! А эта Ритка… Не то чтобы она расположила сегодня к себе Юльку. Мадам явно с жиру бесится, ее проблемы – чушь собачья! Сама вся такая модно-деловая, и квартира у нее двухкомнатная, и взгляд гордый – уверенной в себе и независимой женщины. С чего? Противно, ей-богу! Но среди кандидатов на «поболтать и поделиться» выбор у Юльки невелик. Да и имелись некоторые жизненные совпадения: стаж супружеский у них примерно одинаковый, дети – ровесники. Но о детях говорить совершенно не хотелось, зудели мысли о другом… Юлька только рот успела открыть, как вдруг Рита спросила:

      – Ну, а как наши Ромео и Джульетта пятнадцать лет спустя? Чудеса еще бывают на этой земле?

      Юля заговорила грустно и в то же время суетно, торопясь выразить то, что давно носила на душе:

      – Нет, Рита, нет, чудес не бывает! Нет ничего вечного, ничего волшебного. Все проходит, вот только куда проходит, куда уходит? Вся нынешняя жизнь абсолютно не стоит тех прошлых страстей-мордастей. Не надо было кости ломать… Хотя при этом – не знаю, как объяснить, но чувствую, и Ромка чувствует – друг без друга нам нельзя, мы как сиамские близнецы, сросшиеся по собственной воле. Смешно?

      Рита покачала головой:

      – Куда уж смешнее! Похоже на клаустрофобию: если даже помещение закрыто, но есть дверь, то все нормально, ты знаешь, что можно выйти. А вот если лифт, да еще застрял – тут все, крышка.

      Юлька с испугом взглянула на Риту:

      – Ты что, больна этой… фобией?

      – Да нет, просто была у меня одна знакомая. Она всегда повторяла: главное знать, что есть дверь.

      – У меня ее нет…

      – Потому и не смешно. Если бы была, ты и относилась бы ко всему иначе.

      – А тебе… не нужна такая дверь?

      – Чем я хуже паровоза?

      – Но ведь у вас с Гошей…

      – А у вас с Ромой? Сама только что долдонила: все проходит и уходит.

      – Ты его больше не любишь?

      Сложнее вопроса для Риты не существовало. Потому что, если что и было в ее жизни действительно стоящее в плане любовных треволнений, так это ее роман с Гошей в семнадцать лет. Безумная, страстная любовь всем подругам на зависть, любовь до слез, до умирания от разлуки на один день, до фетишизма – она нюхала его майки, рубашки, плакала, целуя их. Сейчас, на трезвую голову вспоминая все то «прекрасное», Рита понимала: ничего прекрасного-то и не было. Никакой романтики, даже цветов (откуда у мальчишки-первокурсника деньги?), ничего того, что напридумывалось тогда в ее дурной, очумелой башке. Был хороший, добрый, заурядный мальчик Гоша, совершенно обалдевший от обрушившейся на него любви симпатичной девчонки, умной, начитанной, слегка «прибабахнутой» литературным воспитанием.

      За все в жизни надо платить. Даже за любовь. За свое безумное чувство Рита теперь расплачивается женским одиночеством. Гоша – милый, добрый… братик, за которого