Деда нет, но вы держитесь!. Татьяна Борисовна Егорова

ывало, человек по лесу, кличет:

      – Мороз Иваныч! Это я, Степан Семенов сын, Петрушкин брат, Захаркин сват! Подари мне камешек самоцветный, один, больше мне и не надо!

      А Мороз Иванович за деревом стоит в шапке-невидимке и думает:

      – Знаю я тебя, Степан. Ты весь год на печи лежишь, да в танки играешь, а теперь отметить праздник не на что. Ты мой камешек самоцветный в ломбард заложишь да пропьешь со своими Петрушкой да Захаркой.

      Стукнет дед-колдун ледяным посохом, закружит метель, заблудится Степан Семенов сын, Петрушкин брат, Захаркин сват, свалится в сугроб от усталости и заснет. Проснется утром на печи своей, затылок лохматый почешет и удивится:

      – Неужто привиделось?

      ***

      Жила в одной деревне Настенька. Труженица, отличница, комсо… Просто красавица. Был у неё батюшка, подкаблучного склада характера, мачеха – личность невротическая, завистливая, и сестрица сводная, капризная и скандальная девушка.

      Мачеха с утра по дому шуршит: пол метет, пироги печет. Настенька ей помогает. А Марфуша, сестрица сводная, у окошка сидит в депрессии.

      – Никто, – говорит, – меня замуж не берет.

      – И не возмет, – дразнит её Настенька, – дуру такую нудную. Причешись хоть!

      – Заткнись! – рычит на неё мачеха. – Не смей дразнить бедную девочку!

      – Да на ней пахать надо, матушка! – возмущается Настенька.

      А батюшка в тулуп закутается и сани во дворе ремонтирует. Или только вид делает, что ремонтирует.

      Психанула раз Настенька, взяла корзинку и в лес ушла. «Пойду, – думает, – пройдусь по морозцу авось полегчает». И ушла прям лаптях, даже переобуться забыла.

      Идёт по лесу, дрожит от холода. А за деревом Дед Мороз стоит в шапке-невидимке. «Какая девушка симпатичная, – думает. – Эх, где мои семнадцать лет!» Почесал затылок, а шапка-невидимка с его головы свалилась.

      Вздрогнула Настенька:

      – Кто здесь? – спрашивает. – Уж не маньяк ли по лесу шляется?

      – Не маньяк я, девица, – говорит дед и из‑за дерева выходит. – Волшебник я, Дед Мороз. Могу любое желание исполнить.

      – Волшебник? – удивилась Настенька.

      Тут пришла очередь Деда Мороза удивляться:

      – А ты что ж, не слышала про меня? Вся деревня с ноября в лесу околачивается, подарков ждёт.

      – Мне, дедуль, некогда по лесу бродить, дома делов много. Сейчас‑то я случайно зашла. Дома мачеха истерит, сестрица в депрессии, батюшка… Да что я все о себе, да о себе. Ты‑то как тут один? Не скучно тебе?

      – Да по‑разному, – отвечает волшебник. – Один живу, сам пол мету, блины пеку, рубахи… То есть посохом стучу, метелью верчу.

      – Хочешь, дедушка, я тебе помогу в доме порядок навести, обед праздничный приготовить? Ведь Новый год скоро. Заодно погреюсь, – предложила Настенька.

      Согласился Мороз Иванович и обрадовался даже. Уже двести лет ходил он по снежному лесу, и как только весна начиналась прилетали за ним сани волшебные и уносили его в далёкие края, где никогда не бывает лета.

      Когда‑то был он не Морозом Ивановичем, а простым мальчиком Ванюшей Морозовым. В футбол играл, на дудке свистел. И была у него привычка плохая, в носу ковыряться. Сидит, бывало, Ванюша после сенокоса на завалинке со своим дедом. Дед самокруткой дымит, а Ванюша в носу ковыряет. Раз он козявку из носа вытянул и привычным щелчком пальцев отбросил ее подальше. Козявка та долетела до избы на другой стороне улицы и к окошку прилипла. А в той избе ведьма жила.

      – Ах ты, невоспитанный сопляк! – закричала она и ногами затопала. – А ты, старый хрыч, чего не смотришь за своим пиз… внучком?!

      Дед испугался, он знал, что с ведьмой разговаривает. А Ванюша молодой, горячий, не внимательный, как закричит во все горло: