Большая книга ужасов 2012. Анна Воронова

Нужно бежать. Бежать, только вперед, со всех ног, потом думать, для начала километры…

      Он остановился на мосту. По реке тянулась длинная баржа с песком, город сиял огнями, на берегу разворачивал праздник передвижной городок аттракционов. Мирный вечер, октябрьская страна. Круглов достал телефон и набрал номер Сомёнковой.

      Набрал только для того, чтобы выяснить – номер недоступен.

      Глава VII

      Следы

      Возле подоконника стоял Вовка Колесников, играл в ПСП, зевал, Круглов направился к нему.

      – Здорово, Круглый, – кивнул Вовка. – Как дела? Что-то зеленый какой-то, с бланшем… Слушай, Круглый, ты себе новую пиэспишку прикупил уже?

      – Нет, она к Новому году только будет.

      – Мне братан из Японии через месяц привезет, – сообщил Вовка. – Перепрошить сможешь? Там такие игры, мама дорогая…

      – Попробую, – перебил Круглов. – Сделаю, не дрыгайся. Позови, пожалуйста, Сомёнкову.

      – Кого?

      – Сомёнкову.

      – Ты что, Круглый, улиток объелся? – Вован постучал себя по лбу. – Никакой Сомёнковой в нашем классе нет.

      – Как нет?

      – Так, – Вован сплюнул. – Никакой Сомёнковой.

      – И не было?!

      Вован помотал головой.

      – Как не было?

      – Так. В нашей параллели вообще никакой Сомёнковой нет, я всех девчонок знаю. Есть Суслопарова, тебе Суслопарова не нужна? Хотя я, если честно, не рекомендую…

      Но Круглов уже не слушал. Забарабанил звонок, и Круглов побежал на историю. Он не слушал про коллективизацию и индустриализацию, он думал. Про Сомёнкову.

      С чего он, собственно, решил что Сомёнкова учится в их школе? Она ведь ни о чем таком не говорила. Она сказала про Пушкину. Что он проучил Пушкину. Пушкину просила проучить Дегтярева, Дегтярева…

      Дегтярева уехала. У нее родители военные, их куда-то на Камчатку перекинули, с ней теперь не связаться никак.

      Не найти. Только если на Камчатку слетать.

      Сомёнкова… А если все это сама Сомёнкова? Если никакой Любки нет? Аня сфотографировала девчонку с курсов и предъявила ее ему. А он повелся. А все это она сама…

      Зачем ей это надо? Если она…

      Круглов начал грызть ручку. Почему она выбрала его? Кто она? Зачем все это? И еще десяток вопросов, один страшнее и неприятнее другого. Сомёнкова, что такое Сомёнкова?

      Тут его посетила идея еще более пугающая. А что, если Сомёнковой вообще нет?

      Ну да, то есть вообще?

      А что, если это игра сознания? Он, Круглов, взял и потихонечку спрыгнул с катушек, а потом не смог запрыгнуть обратно. Придумал Сомёнкову – что за стремная фамилия? Потом стал эту Сомёнкову видеть… А все эти безобразия – это он сам…

      Чушь, подумал Витька. Все-таки это полная чушь, настоящий роман, в жизни такого не бывает. Жаль, что проверить никак нельзя. Кажется, в «Солярисе» Кельвин нашел хитроумный способ выяснить, свихнулся он или не свихнулся, или все это по настоящему происходит. Как-то с помощью спутника и математики. В математике Круглов был