Последняя охота. Жан-Кристоф Гранже

им графиней, ее непонятное приглашение остаться ночевать, а теперь вот аперитив «у камелька», как в романе Агаты Кристи.

      Шампанское шипело в бокалах, а худо-бедно приодевшиеся Ньеман с Иваной держались неестественно прямо. Платье лейтенанта могло сойти за вечернее, затяжек на колготках не было (уже спасибо!). Ньеман выбрал пиджак с галстуком, но кобуру с пистолетом сорок пятого калибра не снял. Его одежда выглядела много лучше наряда Иваны, а вот лицо было мятое, он урвал для сна всего два часа. Ньеман, грозный шеф криминальной полиции, резкий и непредсказуемый, превратился в пятидесятивосьмилетнего легавого, который при любом удобном случае задремывает и с трудом нагибается, чтобы завязать шнурки.

      Пиджак стеснял движения, галстук душил, бокал лежал в ладони, как маленькая живая птица, а произносил он совершеннейшие банальности.

      – Вы прекрасно говорите по-французски. Где вы учили наш язык?

      – Прочтите мою биографию, майор, – ответила графиня. – Я много времени провела в Париже. В Сорбонне.

      – Я бы скорее вообразил вас в одной из Высших национальных школ.

      – Сорбонна – лучшая среди высших. Я изучала там философию и французскую литературу.

      Ньеман кивнул, поморщился – воротник больно натирал шею – и пояснил свою мысль:

      – Я имел в виду… одну из Высших коммерческих школ.

      – Коммерции нельзя научиться! – Улыбка Лауры напомнила полицейскому опасно тонкий край бокала. – У Гейерсбергов она в крови.

      – Вы уже вернулись к работе?

      – Я и не прерывалась.

      Выглядела Лаура феерически: черное платье облегало тело на манер зентая кукловода[20], открывая очень бледную спину и сияющие плечи, усыпанные родинками.

      Ньеману захотелось произнести тост за знать и ее умение сбивать собеседников с толку. Юрген фон Гейерсберг мертв, убит, а его сестра с блеском играет роль радушной хозяйки, наряженная, как Малефисента.

      Комиссар нашел взглядом Ивану. Она рассматривала мебель, пытаясь держаться независимо и свободно, но больше всего напоминала налогового инспектора, приценивающегося к имуществу должника.

      – Кляйнерт донес до вас новость? – как бы между прочим поинтересовалась Лаура. – Убийца моего брата арестован.

      – Кто вам это сказал?

      – «Ни один лист не опадает в этой стране без моего ведома».

      – Рискуете цитировать генерала Пиночета?

      – Хочу утвердить вас в сложившемся на мой счет мнении. – Графиня насмешливо улыбнулась.

      – Каком именно?

      – Вы наверняка считаете всех богачей мерзавцами, а всех немцев – фашизоидами, потому и находите меня неотразимой.

      Ньеман рассмеялся – без всякой натуги.

      – Вы верите, что Томас Краус – убийца?

      – Ни на секунду! Он давний враг семьи, но не убийца.

      – И тем не менее этот человек признался.

      – Его признания гроша ломаного не стоят!

      – Согласен. Но зачем он оговаривает себя?

      – Краус

20

Зентай – черное обтягивающее трико из спандекса.