И шарик вернется…. Мария Метлицкая

На полу стояла большая дерматиновая сумка. Протрезвевшая мать вытряхнула содержимое сумки на пол: норковую шапку, песцовый воротник, шелковую скатерть и набор мельхиоровых ложек. Мать вцепилась Тоньке в волосы. Здоровая деревенская баба толкнула мать, и та упала на пол, ударившись головой об угол стола. Тонька деловито уложила выкинутое на пол обратно в сумку и, плюнув в сторону матери, гордо удалилась, сильно хлопнув входной дверью. С потолка посыпалась штукатурка, и в коридоре упала вешалка.

      Когда Шура пришла домой, мать лежала на полу и стонала. На волосах у нее была запекшаяся кровь. Шура оттащила ее на диван и вызвала «Скорую». Приехала хмурая, мужеподобная врачиха. Повела носом:

      – Пьющая?

      Шура кивнула.

      – Надо в больницу, – сказала врачиха. – Вдруг сотрясение? – И, глядя на Шуру, вздохнула: – Бедная ты девочка.

      Мать увезли в больницу. Шура даже не поняла, сколько времени она в оцепенении просидела на диване – час или два. Придя в себя, начала уборку – содрала с кроватей грязное белье, собрала пустые бутылки, помыла посуду, полы, выгребла из холодильника засохший сыр и колбасу. Сварила матери в больницу бульон и кисель. Поздно ночью легла спать. Какая деревня? Какой отдых? Смешно, ей-богу!

      Последние каникулы

      Лето неумолимо подходило к концу. Пролетело, как всегда, только глазом успели моргнуть. Июнь и июль Таня проболталась в новом районе. Ходила с Женечкой в рощу, в кино. В старый двор ехать не было никакого смысла – ни Верки, ни Ляльки в Москве не было. Один раз приехал Вовка Гурьянов. Как нашел Таню – непонятно. Погуляли, потрепались, хотя, общих тем для разговоров было, конечно, немного. Сели на лавочку. Вовка попытался Таню приобнять, но она скинула его руку и попросила больше не приезжать. Мама, конечно, Таню пожалела – последнее лето перед экзаменами – выпускными и вступительными. Что девочке в городе все лето болтаться? Договорилась с подругой тетей Любой, у которой была прекрасная дача в Валентиновке, и отвезла туда Таню в начале августа. В Валентиновке было замечательно. У тети-Любиного сына Борьки, Таниного ровесника, имелась компания – человек пятнадцать. Всей этой «хиврой» ездили на велосипедах на речку, ходили в лес, а вечерами устраивали костер на поляне или, если шел дождь, собирались у кого-нибудь на веранде и играли в кинга. У Тани закрутился роман с Митей Колосовым – он в компашке был старше всех, учился на втором курсе медицинского. Рассказывал смешные докторские байки и ужасы про анатомичку. Таня с Митей старались уединиться – потихоньку сбегали с общественных мероприятий. Целовались до одури и все никак не могли расстаться – часами стояли у тети-Любиной калитки. Тетя Люба нервничала и звала Таню домой. А домой совсем не хотелось. Ночью Таня плакала – от разлуки с Митей, оттого, что придется идти в новую школу. И телефон в новой квартире поставят не скоро – даже не поболтаешь с Лялькой и Веркой. Одним словом, грустно.

      Верка приехала в Москву – загорелая до неприличия. «Просто мулатка», – смеялся Гарри. «Печорин» ни разу не позвонил. Ну и черт с ним – не больно-то и надо. Верка совсем не