Сказать по правде. Остин Сигмунд-Брока

из класса и набрасывается на меня.

      – Какого черта, Брайт? – взрывается она. – Теперь ты за мной шпионишь?

      «Если бы ты только знала». Я напоминаю себе не отвечать ударом на удар, не разбивать лютню. Сейчас я не могу быть Кет. Мне нужно заслужить прощение Пейдж, а не испортить все еще больше.

      – Это не то, что ты думаешь, – говорю я наконец.

      – Ах, нет? Что же ты тогда тут делаешь? – кривится она. – Хочешь вступить в команду по робототехнике?

      – Конечно, нет! – Я чувствую, как морщится нос, но осознаю, что не стоит насмехаться над робототехникой перед Пейдж. Я изображаю понимающее лицо. – Не то чтобы мне не нравилась команда робототехники, просто… – начинаю я возвращаться на нужный путь.

      – Кончай гнать! – перебивает Пейдж. – «Популярные девчонки», – она изображает кавычки пальцами в воздухе, – не интересуются робототехникой, и, уж конечно, не тратят обед на то, чтобы следить за такими как я. Ты что-то задумала.

      – Что ты знаешь о «популярных девчонках»?

      Пейдж шире раскрывает глаза и издает горький смешок.

      – Отлично. Очень смешно, – ее голос полон сарказма, – хотя и гадость, что для тебя характерно.

      – Нет, – отвечаю я, осознавая, как ужасно все складывается. – Я пытаюсь сказать, что не все популярные девчонки так стереотипны. Я не такая…

      – А изображаешь хорошо, – с каменным лицом говорит Пейдж.

      Наконец я ощущаю вспышку гнева, и слова вырываются раньше, чем я успеваю их сдержать.

      – Ты не могла бы хоть на пару минут перестать изображать оскорбленную невинность? – слышу я свой голос. Пейдж вздрагивает. – Слушай, – продолжаю я, – мне хотелось бы… не знаю, исправить ситуацию. Я пошла сюда за тобой… – я замечаю появляющееся на ее лице самодовольство и вздыхаю, – да, ладно, я за тобой следила. Просто хотела сделать для тебя что-нибудь хорошее.

      У нее сужаются глаза. На этот раз от недоумения, а не от гнева. Это прогресс.

      – Я хочу все исправить, – говорю я. – После того, что случилось в «Скаре».

      Пейдж выгибает брови и издает пренебрежительный смешок-фырканье.

      – Но ты не можешь, Кэмерон. Ты не можешь все исправить. Не то чтобы твои слова наложили отпечаток на мою самооценку. У меня просто нет никакого желания тебя прощать.

      У меня сжимается сердце.

      – Ты не можешь сделать ничего, что могло бы меня заинтересовать, – говорит Пейдж, отворачиваясь, чтобы уйти.

      – Как насчет твоего брата? – бросаю я.

      Пейдж замирает. Я практически чувствую, как ее желание уйти прочь сражается с… чем?

      Она поворачивается ко мне.

      – Что насчет него? – говорит она наконец. – Что хорошего ты можешь сделать для моего брата?

      – Я помню твое эссе, – отвечаю я с готовностью. – Ты ведь о нем беспокоишься? – Пейдж ничего не говорит, и я продолжаю: – Что, если я извинюсь перед ним? Ты права, из всех людей мне точно нечего предложить твоему брату. Но что, если я пойду сейчас в класс робототехники