Плюс на минус. Ольга Громыко

еще лучше. Не только оконные стекла, но и вода в аквариуме вздрогнула.

      – РАЗРЕШИТЕ ИДТИ?!

      – И-иди-иди…

      В коридоре, разумеется, шикарных кресел не было и в помине – лишь в углу возле входа жалобно притулилась к стене тройка откидных деревянных сидений, помнящих, судя по виду, еще советские времена. Осторожно – а ну как раритет возьмет да и развалится на отдельные досочки – я примостился на одном из них, закрыл глаза, вытянул ноги… и об них тут же кто-то споткнулся!

      – Смотри, куда копыта ставишь!

      – Смотри, куда копыта тянешь!

      «Кто-то» на поверку оказался встрепанной теткой лет эдак… нет, пожалуй, все-таки девицей… лет эдак неопределенно двадцати с небольшим.

      – Фу-у-у-ты… ну и запашок… – брезгливо прищурилась она. – Хоть бы зажевал чем…

      Вместо ответа я медленно прошелся по ней взглядом сверху вниз, остановился в районе «ниже мини-юбки» и старательно заулыбался.

      – Чего уставился?!

      – У тебя ноги волосатые.

      – Что-о-о-о? – Девица вылупилась на меня, как морской окунь в витрине гастронома. – Да я… да ты…

      – Елена Викторовна! – прокашлялся динамик над входом в начальственный кабинет. – Заходите, пожалуйста.

      Жаль, жаль. Такой приятный скандал наклевывался.

      – Ну погоди, я сейчас охрану вызову, и она тебя в окошко выкинет! – пиная дверь, зловеще пообещала девица.

      – Ты первая вылетишь! – буркнул я и закрыл глаза.

♀

      – Серафим Петрович! – трагическим шепотом возопила я с порога. – У вас там сидит какое-то чмо…

      – А, так вы уже познакомились? – просиял шеф.

      – С кем? – насторожилась я.

      – Ну как же? Это Саня, твой новый напарник!

      Видимо, в цвете моего лица произошли некие пугающие изменения, ибо шеф с несвойственной ему галантностью выскочил из-за стола, подхватил меня под руку и препроводил к стулу.

      – Леночка! – умоляюще зашептал он, так косясь на дверь, словно та представляла собой одно огромное ухо. – Выручай! Это Машин племянник, месяц как из Чечни, после контузии…

      Марья Сергеевна была второй женой Серафима Павловича, согласившейся на его руку, сердце и язву желудка уже в бальзаковском возрасте. Нового мужа и детей от первого брака она строила как заправский прапорщик, что, впрочем, шло им только на пользу: шеф перестал носить кошмарные клетчатые пиджаки, курить дешевые папиросы и питаться химически чистой растворимой лапшой. Правда, немного полысел.

      – Заметно, – без энтузиазма подтвердила я, хлебнув услужливо поданной водички.

      – Видишь ли, у парня сейчас жизненный кризис, депрессия…

      – Вижу. – Пьяное хамло в приемной вызывало у меня исключительно братоубийственные чувства.

      – Надо помочь ему адаптироваться к нормальной жизни, нормальным людям…

      Я уставилась на шефа, как баран на Бранденбургские ворота.

      – Серафим Петрович, да я сама