Плюс на минус. Ольга Громыко

успела убедиться, что все необходимые человеку вещи прекрасно умещаются в небольшой спортивной сумке. И то половина остается нераспакованной.

      Федька мучился-крепился, но в конце концов не выдержал.

      – Куда это ты на ночь глядя? – ворчливо осведомился он из-под шкафа.

      Я объяснила. Коротко и эмоционально.

      Домовичок тут же выкатился на середину комнаты.

      – Ну кто ж так собирается?! Покидала-покидала, паспорт на дно, шампунь на майку, а если протечет, а доставать как? Иди отсюда, сам все упакую! И обувку какую-нибудь подбери – не бросать же тебя, косорукую…

      – Откуда он у тебя такой… домовитый? – поинтересовался Саня.

      – Федька? – Я с облегчением выпустила полусобранную сумку. Теперь, по крайней мере, не придется терзаться всю дорогу – забыла я зубную щетку или нет. – Из приюта для нежити. Я его вообще-то на передержку взяла, но как-то прижился… В Зеленом Луге частный сектор сносят, дома старые, почти в каждом домовые водятся, а верящих в них людей почти не осталось, не говоря уж о ритуале перевоза в новую квартиру… Вот нам и приходится куда-то их пристраивать. Хотя большинство почему-то отказываются, остаются ждать бульдозера…

      – А потом куда?

      – Никуда. Когда умирает дом, умирает и домовой, – сухо сообщила я. – Это единственная нежить, неразрывно связанная с человеком и бескорыстно ему помогающая. Федь, кроссовка пойдет? – крикнула я в направлении кухни, откуда доносилось деловитое бренчание полок холодильника: домовой паковал снедь, чтобы врагу не досталась.

      – Пойдет, – подумав, согласился Федька. – Только в полиэтилен не заворачивай.

      – На кой она вам? – удивился мужик.

      – Домовой не может покинуть дом самостоятельно, – раздраженно пояснила я, роясь в шкафу. – Его можно только унести, в хозяйской разношенной обуви.

      Желательно в лично сплетенных лаптях, но не могу же я неделю ходить в них на работу!

      – Кроссовки ты лучше надень, – угрюмо велел Саня, носком ботинка подпихивая ко мне вторую «найку». – А с собой крейсер возьми.

      – Чего? – опешила я. – А! Дурак, эти туфли лодочками называются.

      – Лодочки – это тридцать пять и меньше. А у тебя тут настоящие эсминцы… типа «Эрли берк».

      – Я всего-то тридцать седьмой ношу, нормальный женский размер!

      – Ладно, типа «семерка-у». Шевелись давай!

      Федька волоком притащил с кухни набитую авоську и вопросительно уставился на меня. Я вздохнула, демонстративно положила туфлю на пороге и заунывно, чувствуя себя полной идиоткой, затянула положенный наговор: – Домовой-батюшка, запечный хозяин, пойдем со мной в новый дом…

      – Ну ты бы еще в нее плюнула, – неодобрительно буркнул Федька, но в туфлю юркнул.

      Я запихала ее в сумку и застегнула молнию.

      – Все, я готова. А куда мы поедем?

      – Увидишь. – Саня «торбу» все-таки взял, вскинул на плечо. – Как только «хвост» сбросим.

♂

      – Зеркальце