Ожог. Василий П. Аксенов

с Чехословакией, как забылись в свое время Берлин и Познань, Варшава и Будапешт и Новочеркасск.

      Публика устроила Самсику маленькую овацию. Таинственный Самсик прямо с самолета из Уэллена через остров Врангеля, куда ему на вездеходе компании «Ойл Аляска» лично Стен Гетс прислал свой сакс, в подарок или на время, точно неизвестно, во всяком случае, погудит сегодня Самс, будьте спокойны, смотрите, к буфету уже пробирается заправить баки. Ну, будет сегодня вечерок, надолго запомнится!

      В «Синьке» подают только сухое вино, но для Самсика у буфетчицы Риммы нашлась бутылка «Плиски». К стойке подошел Сильвестр, и перед ним Римма поставила стакан сока.

      – Уже не можешь без этого? – Сильвестр укоризненно показал на коньяк.

      – Наоборот, – ответил Самсик, – с этим уже могу.

      Сильвестр покачал головой. В его лице вся мировая джазовая общественность укоряла беспутного Саблера. Сильвестр регулярно переписывался с Телониусом Монком, Уиллисом Кановером, Леонардом Фезером и другими светилами джаза. Он сообщал им наши новости, а в обмен получал пластинки, ноты, журнал «Даун-бит» и прочее. Соответствующие органы, конечно, просвечивали всю эту почту своими соответствующими органами, но не препятствовали, почта поступала исправно, ни один дилижанс еще не застрял на европейских опасных дорогах.

      Сильвестр выглядит, как западный интеллектуал. Он всегда следит за модой и всегда ей следует. Сейчас у него длинная шевелюра и свисающие на подбородок усы, но Самсик прекрасно помнит его с коротким ежиком на голове в стиле пятидесятых. Когда он дует в свою кривую трубу, кажется, что это сам сатана, но уж никак не вегетарьянец Сильвестр. Все соблазны устранил из своей жизни Сильвестр: на бифштексы не смотрит, коньяк не нюхает, чувихам только комплименты говорит. Всю жизнь ему закрыл джаз.

      – Но все-таки ты пришел, лапуля, – любовно сказал Сильвестр Самсону. – Пришел, и с инструментом. Мы уже тебя и не ждали.

      – День был очень дурацкий, вот и пришел, – сказал Самсик. – Одолели дурацкие воспоминания.

      Слева кто-то толкнул Самсика локтем. Он повернулся – Жека Буздыкин, чушка поросячья.

      – Самсик, плесни мне малость, – жалобным голосом попросил тот.

      – Это так нынче подлизываются? – спросил Самсик. – Клянчишь у меня мой кровный глоточек и думаешь, что после этого все забудется?

      Говоря так, он поднял бутылку и сделал вид, что раздумывает – плеснуть или нет. Буздыкин смотрел на бутылку и униженно канючил:

      – Кончай, Самс, ты лабух и я лабух, какие счеты между нами...

      – Если тебе рыло начистили в Праге, так ведь за дело, а?

      – За дело, за дело. – Буздыкин покрылся потом.

      Самсик наклонил бутылку к его стакану, но не наливал.

      – А ну-ка, чушка поросячья, расскажи мне какой-нибудь анекдот про танк.

      – Про танк? – застонал Буздыкин.

      – Расскажешь про танк, налью полный стакан.

      – Не надо ему, – сказала Римма, – выпьет и начнет к мальчишкам приставать.