Любимая мартышка дома Тан. Мастер Чэнь

молчать, а Юкук с мстительным удовольствием ответил сам:

      – Не более полутора-двух лет назад. Все правление нынешнего императора никто не помнил о какой-то там Чжао. А сейчас вспомнили.

      Мы переглянулись с Юкуком. Два года назад в империи – впервые за время правления Светлого императора – случился голод, и цены взлетели вверх. И тут на ночных крышах много людей начинают видеть злого духа, который – как там только что сказал Ван? – пьет кровь у бездарных и продажных чиновников. Или – не видеть, а только говорить о нем? И в любом случае ясно, что покойная госпожа Чжао имеет отношение к судьбе не плохих чиновников вообще, а к фигуре убившего ее нынешнего государя, лета которого более чем немалые – этого не может быть, но он перешел рубеж семидесятилетия. В общем, перед нами была какая-то явно связанная с политикой ведьма, тем более что нашедший ее могилу обретет не деньги или прочие радости, а «власть против врагов».

      Но, с другой стороны, можно было уловить и другую связь – между началом разговоров о ведьме на крышах и гибелью Мелека, которая случилась примерно в то же время.

      Стало опять тихо. И тут я обратил внимание на слишком уж отрешенный вид Юкука. У него это означало крайнюю степень довольства собой.

      – Заканчивай же, уважаемый друг, – сказал ему я.

      – Пустяк, господин, но один человек недавно обмолвился, что несколько вельмож собирались недавно для разговора о вреде древнего искусства общения с мертвыми и о том, что это следует заново запретить императорским указом.

      Я вздохнул и откинулся на подушки, кивнул ему головой два раза. Это означало: все силы отныне бросить именно на эту интересную историю.

      Пусть пока и было непонятно, какое все-таки отношение она имела к нашему торговому дому. Не хотелось думать, что дом оказался замешанным в какой-то сложный придворный заговор, совершенно ему не нужный.

      5. Могила императрицы

      – Часовых нет, – доложил из ночной черноты голос Сангака. – Можно подниматься.

      Перед нами темным горбом возвышался холм, прорезанный обращенной строго на восход широкой парадной лестницей в небо. Впрочем, ступени были только в начале, а дальше смутно белел гравий широкой аллеи, которая так же неуклонно вела вверх. По сторонам ее в два неподвижных ряда высились неразличимые во мраке тяжелые фигуры.

      Судья Сяо, в парадном облачении и высокой черной шляпе, облеченный всеми полномочиями своей власти и сопровождаемый двумя стражниками, с пыхтением начал топать вверх по самой этой лестнице, а потом по гравию – по самой середине. А наш отряд, укутанный в темное, крался среди деревьев сбоку.

      Мы с самого начала не ожидали увидеть на вершине этого холма ничего хорошего. Помню, мы лишь подобрались к его подножию, как на сердце почему-то стало очень тяжело, дыхание начало прерываться.

      И вот – стоило нам сделать несколько десятков шагов вверх – как произошло нечто уже совсем необъяснимое: земля мягко покачнулась под нашими ногами.

      …Вся