Посещение. Александр Кушнер

      «Как люблю я полубред…»

      Как люблю я полубред

      Книг, стареющих во мраке,

      Те страницы, что на свет –

      Словно денежные знаки.

      И поэтов тех люблю,

      Что плывут в поля иные,

      Словно блики по стеблю

      Или знаки водяные.

      Блеск бумаги желт и мглист.

      Как лошадка, скачет строчка.

      Всё разнять стремишься лист,

      Словно слиплось три листочка.

      Словно там-то, среди трех,

      Второпях пропущен нами,

      Самый тихий спрятан вздох,

      Самый легкий взмах руками.

      В кафе

      В переполненном, глухо гудящем кафе

      Я затерян, как цифра в четвертой графе,

      И обманут вином тепловатым.

      И сосед мой брезглив и едой утомлен,

      Мельхиоровым перстнем любуется он

      На мизинце своем волосатом.

      Предзакатное небо висит за окном

      Пропускающим воду сырым полотном,

      Луч, прорвавшись, крадется к соседу,

      Его перстень горит самоварным огнем.

      «Может, девочек, – он говорит, – позовем?»

      И скучает: «Хорошеньких нету».

      Через миг погружается вновь в полутьму.

      Он молчит, так как я не ответил ему.

      Он сердит: рассчитаться бы, что ли?

      Не торопится к столику официант,

      Поправляет у зеркала узенький бант.

      Я на перстень гляжу поневоле.

      Он волшебный! хозяин не знает о том.

      Повернуть бы на пальце его под столом –

      И, пожалуйста, синее море!

      И коралловый риф, что вскипал у Моне

      На приехавшем к нам погостить полотне,

      В фиолетово-белом уборе.

      Повернуть бы еще раз – и в Ялте зимой

      Оказаться, чтоб угольщик с черной каймой

      Шел к причалу, как в траурном крепе.

      Снова луч родничком замерцал и забил,

      Этот перстень… на рынке его он купил,

      Иль работает сам в ширпотребе?

      А как в третий бы раз, не дыша, повернуть

      Этот перстень – но страшно сказать что-нибудь:

      Всё не то или кажется – мало!

      То ли рыжего друга в дверях увидать?

      То ли этого типа отсюда убрать?

      То ли юность вернуть для начала?

      Белые ночи

      Пошли на убыль эти ночи,

      Еще похожие на дни.

      Еще кромешный полог, скорчась,

      Приподнимают нам они,

      Чтоб различали мы в испуге,

      Клонясь к подушке меловой,

      Лицо любви, как в смертной муке

      Лицо с закушенной губой.

      «В тот год я жил дурными новостями…»

      В тот год я жил дурными новостями,

      Бедой своей, и болью, и виною.

      Сухими, воспаленными глазами

      Смотрел на мир, мерцавший предо мною.

      И мальчик не заслуживал вниманья,

      И дачный пес, позевывавший нервно.

      Трагическое миросозерцанье

      Тем плохо, что оно высокомерно.

      «Взметнутся голуби гирляндой черных нот…»

      Взметнутся