Посещение. Александр Кушнер

обоим нам

      Была бы в радость встреча эта.

      – Вы б столковались в тот же миг:

      Одна печаль, один язык

      И тень забытого поэта!

      Я собирался много раз,

      Но дождь, дела и поздний час,

      Я мрачен, он нерасположен.

      И вот я слышу: умер он.

      Визит мой точно отменен.

      И кто мне скажет, что отложен?

      «Зачем Ван Гог вихреобразный…»

      Зачем Ван Гог вихреобразный

      Томит меня тоской неясной?

      Как желт его автопортрет!

      Перевязав больное ухо,

      В зеленой куртке, как старуха,

      Зачем глядит он мне вослед?

      Зачем в кафе его полночном

      Стоит лакей с лицом порочным?

      Блестит бильярд без игроков?

      Зачем тяжелый стул поставлен

      Так, что навек покой отравлен,

      Ждешь слез и стука башмаков?

      Зачем он с ветром в крону дует?

      Зачем он доктора рисует

      С нелепой веточкой в руке?

      Куда в косом его пейзаже

      Без седока и без поклажи

      Спешит коляска налегке?

      Путешествие

      Что-то мне волны лазурные снятся,

      Катятся, ластятся, жмутся, теснятся,

      Мчатся назад и в обход.

      Нет, не привычное Черное море,

      А миражи в незнакомом просторе,

      Белый, как соль, пароход.

      Плыть? Но куда? На огней вереницу.

      В Геную, Падую, Специю, Ниццу.

      Что там, не видно ль земли?

      Странно: в глаза не глядят мне матросы.

      Крепко натянуты мощные тросы.

      Нет, не Везувий вдали.

      Припоминаю, что был уже случай.

      Мне отвечают: «Себя ты не мучай,

      Детские страхи откинь».

      Нет, не в Италии мы и не в Польше.

      Что-то мне это не нравится больше:

      Гладь не такая и синь.

      Так Баратынский с его пироскафом

      Думал увидеть, как мячик за шкафом,

      Влажный Элизий земной,

      Башни Ливурны, а ждал его тесный

      Ящик дубовый, Элизий небесный,

      Серый кладбищенский зной.

      «Читая шинельную оду…»

      Читая шинельную оду

      О свойствах огромной страны,

      Меняющей быт и погоду

      Раз сто до китайской стены,

      Представил я реки, речушки,

      Пустыни и Берингов лед –

      Всё то, что зовется: от Кушки

      До Карских студеных Ворот.

      Как много от слова до слова

      Пространства, тоски и судьбы!

      Как ветра и снега от Львова

      До Обской холодной губы.

      Так вот что стоит за плечами

      И дышит в затылок, как зверь,

      Когда ледяными ночами

      Не спишь и косишься на дверь.

      Большая удача – родиться

      В такой беспримерной стране.

      Воистину есть чем гордиться,

      Вперяясь в просторы в окне.

      Но силы нужны и отвага

      Сидеть под таким сквозняком!

      И вся-то защита – бумага

      Да лампа над тесным столом.

      Буквы

      В