Высотка. Екатерина Завершнева

или в кармане (если пришивать лень). Находил ошибки, подчищал их лезвием, после чего вписывал недостающее.

      Мама при виде этого зверела. Кто у нас поступающий – ты или она? Зачем девочке математика? Мало моей загубленной жизни? Вот увидишь, ее срежут на первом же экзамене. И прекрасно, и замечательно – займется чем-то более подходящим. Перестань упрямиться и вернись в Сорренто, дорогая (это уже мне). Татьяна Александровна простит, у нее в классе есть свободное место. Поработаешь, восстановишь форму, сначала в хор, а потом видно будет.

      Ну что ты, мама, – отмахивалась я, – какой хор, мы тут все индивидуалисты. Я уже решила – нет. Петь буду только в пьяном виде, и только «Ой мороз, мороз».

      Отец, скажи ей!.. – стонала мама, – я больше не могу. Это не человек, это истукан. Променять музыкальную карьеру на какой-то химфак!.. с ее-то данными!..

      Но папа тер бритвой шпаргалки и молчал.

      Каждое утро, собираясь на работу, родителята обсуждали мои жизненные планы прямо над моей головой. Их педагогические стили, не совпадая ни в одной точке, на бесконечности сходились. Ей – то есть мне – надо учиться. Она – то есть я – отлынивает. Вывод: после половины девятого спать нехорошо, стыдно, а после девяти – просто грешно. Ася, петушок пропел давно. Подъем, подъем, кто спит, того убьем (и трубят в ухо пионерскую зорьку, нарочито давая в финале того самого петуха). Вставай, наконец! Хватит придуриваться, мы знаем, что ты не спишь.

      (Знают они!.. Давно заметила: бодрствующие, особенно те, которые встают не по своей воле, смертельно завидуют тем, кому вставать не надо, попутно производя массу шума: суетятся, умничают, обсуждают – с раннего-то утра! – мировую и региональную политику; делаются ироничными, втыкают в мирную спину спящего ядовитые стрелы острот; роняют разнообразные предметы, иногда бьющиеся; хлопают дверьми, громко завтракают, чистят зубы, ищут обувную или одежную щетку, проездной или ключи; долго не могут попасть в замок, и, наконец, с кащеевым скрежетом заперев дверь на три оборота, хотя было бы достаточно и одного, все равно уходят несчастными. А я спокойно переворачиваюсь на другой бок и досыпаю.)

      И так ежедневно. А если не поступлю?

      Запилят до смерти.

      И вот наконец-то еду на последний экзамен, дожевывая стратегический запас шоколада, глядя в окно на проносящися мимо подмосковные дачи. Последний рывок – и всем (всем!) станет легче. Включая меня.

      Электричка прибывает в восемь, потом сорок пять минут метро, еще пятнадцать пешком по университетскому парку – и ровно в девять я уже в аудитории. Числа и действия с ними. Каждый из нас тогда постоянно складывал в уме – простейшая арифметика, сколько еще нужно, чтобы. В прошлом году – тринадцать баллов, в этом, говорят, сойдет и двенадцать, а сочинение на зачет. Делим на три, получаем «четыре», итого задачка на равновесие. Главное, не выйти из себя, ничего лишнего. Как говорит Олежка, поменьше фантазии, на экзаменах это не приветствуется. Никаких деепричастных оборотов, будьте проще.

      Сам