Джинн из подземки. Людмила Горбенко

еще колеблющийся крестьянин недовольно фыркнул, но подчинился решению большинства и первым забрался на лошадь, потихоньку ворча под нос. Квайл, подхватив повод, спешно потопал к широкому валуну. Со второй попытки ему удалось ловко взобраться в седло, и маленький отряд тронулся в обратном направлении.

      Вход на охотничью тропу бывшие старатели приметили издалека – два внушительных обломка скалы представляли собой символические ворота. За сотни лет ветер и вода освободили камни от податливых вкраплений, проев в их телах множество ямок, которые тут же облюбовали мох и сорняки, покрыв поверхность валунов беспорядочными цветными пятнами.

      Различить саму тропу в синеватом тумане было сложнее, так как она петляла между деревьями. Сухие сосновые иглы устилали землю толстым пружинящим ковром, скрывая острые обломки сланцевой щебенки и впадины. Пожалев лошадь, копыта которой неуверенно ступали по скользким иглам, Вольдар спешился. Следом за ним и остальные пошли пешком, стараясь идти след в след, чтобы ненароком не угодить ногой в кротовую нору.

      Тем временем на лес плавно опускались сумерки. Слабый ветерок холодными пальцами касался щек и шелестел ломкими, сонными ветками. В просветах между деревьями стало видно еще прозрачную, но постепенно набирающую цвет луну.

      – Все-таки дотянули до темноты,– проворчал Вольдар, щелкая зажигалом и запаливая короткий дорожный факел.– Держитесь теперь вплотную.

      Не сговариваясь, путники стянулись в такую плотную цепь, что хвост идущей впереди кобылы Макария почти уперся в лоб Квайла, щекоча его на каждом шаге. Не решаясь пожаловаться, студент терпеливо сдувал конские волосы с лица, пока не услышал на очередном повороте посторонний шум.

      Хруст раздавленных сосновых шишек показывал, что поблизости ходит достаточно большое и, вероятно, опасное животное, но друзья ничего не заметили, и Квайл промолчал, тихо маясь от подступающего страха. Перспектива прослыть трусом казалась для него гораздо менее приемлемой, чем быть заживо съеденным.

      По мере продвижения путников вперед лес становился все более плотным и все менее уютным. Ветви деревьев уже не свисали расслабленными плетями, а напряженно топорщились в стороны, как сжатые кулаки, готовые отбиваться от неведомой опасности. Подлесок исчез. Под ногами все чаще лопались дождевики, выстреливая облаками вонючей до щекотки в горле пыли – «бирючьего табака».

      – Э-э… Ужка! А ты уверен, что это та самая дорога? – осмелился подать голос Макарий.

      – Не забудь, я прожил в здешних краях первые двадцать лет своей жизни,– с преувеличенным задором ответил Вольдар.– Я тут каждую птицу по хлопанью крыльев узнаю. Видите впереди лысое место меж сосен? Это и есть Бирючья Плешь. Странно… Дерево какое-то, бумажками обвешанное… Раньше его не было! За выступом скалы должны быть каменные ступени. Точно – вот они! Мы на правильном пути!

      Из-за кучи поваленных сухих стволов донесся неясный шорох.

      – Интересно, это кто? – насторожился Макарий.

      – Барсук-вечерник. Наверное, грибы нашел,