Скалолазка и Камень Судеб. Олег Синицын

Мой зажим! И веревка моя!

      – Как все отрицательно! – пробормотала я.

      Парень отделился от балкона, быстро и элегантно съехал вниз. На загляденье красивая техника. А как равновесие держит!.. Только что же я засмотрелась на него, дура?!

      Поднялась с асфальта и стрелой бросилась за угол дома.

      Я пробежала пару кварталов, петляя и запутывая след. Только когда окончательно запыхалась – глянула назад.

      За спиной никого не было. Двор, гаражи, мужики пьют портвейн и играют в шахматы – странное сочетание… Преследователя не видно. Отстал. Немудрено! В иных российских дворах даже трезвый заблудится.

      Однако что же я?.. Там же Овчинников в мою дверь барабанит! Сейчас близнецы откроют ее и устроят парню ускоренный курс вытрезвления с использованием хирургии.

      Я завертелась на месте, не зная, что делать. Если вернусь, то меня схватят. Если буду прятаться остаток вечера, то от Овчинникова останется лишь обведенный мелом контур на полу.

      С лавки поднялся один из шахматистов и, шатаясь, направился ко мне. На голове кепка с якорем речного флота, под драным пиджаком – тельняшка.

      – Извините, – произнес он. – Дама, вы, случайно, не играете в шахматы?

      Я отрицательно покачала головой.

      – Очень жаль, – вздохнул «моряк», развернулся и отправился обратно в компанию, которая сосредоточилась на какой-то мудреной комбинации.

      Придется бежать назад. А куда деваться? Овчинников не чужой все-таки.

      И я побежала.

      В родной двор входила с оглушительно колотящимся сердцем. Прошло минут пятнадцать с тех пор, как стремглав неслась отсюда… Бабушек на лавочке уже не было. Дверь в подъезд закрыта, с моего балкона никаких веревок не свешивалось.

      Я прислушалась. Криков из квартиры не доносилось. Наверное, Овчинникову рот заткнули кляпом.

      Едва приблизилась к двери в подъезд, как она резко распахнулась. На пороге возник объект спасения собственной персоной.

      Он держался за стену, и мне показалось, что Леха потерял столько крови, что двигается из последних сил.

      – Ты жив! – воскликнула я, кинувшись к нему.

      – Едва, – ответил Леха. – Но меня еще можно спасти. У тебя полтинника не будет до десятого?

      Он и в самом деле двигался с трудом, потому что был пьян. Изо рта воняло скипидаром. Я поспешила отстраниться.

      – Ты был в моей квартире? – спросила я осторожно.

      Овчинников распрямился, с достоинством вытащил из кармана мятую сигарету и сунул в рот.

      – Ну ты и бойфренда завела! Лось такой! А матерится как замысловато! Пытался запомнить хотя бы фразу, но, понимаешь, я сейчас не в том состоянии…

      – Овчинников! Это он по-испански говорил, голова твоя чугунная!

      – Да? – Леха задумчиво выпустил струю дыма. – Научи меня испанскому.

      – Щас!!.. Все брошу и начну бомжей испанскому языку обучать!

      – Я что-то не понял. Ты кого бомжем назвала?

      – Где этот испанец?.. То есть где ОНИ?

      – Так их