Спецзона для бывших. Александр Викторович Наумов

это было?

      – Прошлой зимой. Я сидел в этой зоне, меня этапом возили в Омск. Суд прошел, меня увезли обратно.

      – Вы сами служили в милиции. Бывали случаи, когда приходилось применять силу?

      – Да. Но я считал, что мы применяли силу оправданно. Потому что неизвестно, чего ожидать от человека, которого задерживаешь. Лучше сразу его обезвредить – плотно, хорошо. Потом, если что, извиниться.

      – Рядом с вами работали коллеги – оперативники, следователи. Они могли применять какие-то недозволенные методы ведения следствия?

      – Конечно. Я знал об этом.

      – И не возмущались?

      – Нет, потому что считал: так проще работать. Правильнее сказать, тогда я был по другую сторону баррикад. Попав в зону, я в чем-то прозрел. Однако не считаю, что все методы милицейской работы плохие. Ведь оперативная работа – она тоже не чистая и не благородная. В дерьме по уши. И я теперь понимаю, что с нами, зэками, по-другому никак нельзя. Оставаясь чистеньким, незамаранным, от нас ничего не добьешься. Все равно потребуются какие-то действия. Допустим, оперативник не может ничего от меня добиться, он подсылает агента… И по воле, и здесь, в зоне.

      – В колонии среди осужденных есть иерархия? Есть «авторитеты», с которыми обязательно нужно делить посылки?

      – Нет, здесь многие живут просто «в одного». Мало с кем общаются. Получают посылку – ни с кем не делятся. Сами по себе. Просто многие разочаровались… Приходит такой в зону, его к себе уже подтягивают: «Ну, ты чего, братик, мы с тобой на одной тюрьме сидели». Учат его, что можно делать в зоне и чего нельзя. Он получает посылку, говорит, дескать, пацаны, спасибо за науку, вот держите – делится с ними. Посылка кончается – этим людям он уже не нужен. Человек понимает, что его просто выдоили. Он тогда к другим пытается примкнуть. Они тоже говорят свое: «Мы не такие, как вон те, гады, они постоянно доят кого-нибудь». Он вроде к ним приклеился, а потом точно такая же ерунда происходит. И человек уже думает, что лучше оставаться «в одного». По крайней мере, сам себя не обманешь. Некоторые в колонии живут так называемыми семейками, то есть по двое-трое. Какие-то проблемы возникают – решают втроем. Например, кого-то из них закрывают в ШИЗО, значит, двое других пытаются как-то ему помочь. Получает один посылку – тоже делят на троих. Но все это продолжается только до тех пор, пока у всех троих интересы совпадают. Чуть что не так – эта семейка разваливается. Потом, смотришь, каждый из них нашел себе новую семейку, полгода проходит, и эта семейка разваливается… У нас тут воруют друг у друга! На моей памяти, двое попались на этом.

      – Как с ними поступили?

      – В обиженные перевели… Там не происходило физического насилия. Просто им предложили переехать жить к обиженным. А если они с такими живут, значит, к ним самим будет такое же отношение, как к обиженным.

      – Воровать друг у друга плохо, это понятно. Есть в колонии другие негласные законы?

      – Я вам скажу, эта зона отличается от бытовой колонии. Здесь нет блатного мира. Администрации здесь даже проще, колония управляемая.