Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни. Филиппа Грегори

мама была нервной и влюбленной, я – смущенной и замкнутой, только Ричард оставался, как всегда, обворожительным и раскованным. Дядя Джон уселся во главе стола на место Ричарда и с любовью улыбнулся нам. Он наконец распаковал свои вещи и вручил нам с мамой несколько ярдов чудесных светлых шелков на платья.

      Когда Страйд закончил убирать со стола и вышел, дядя Джон достал из кармана изящную бархатную коробочку и с поклоном протянул маме.

      – Что это, Джон? – спросила мама и открыла ее.

      Там оказалось ожерелье из прелестных одинаковых жемчужин, выловленных где-то в южных морях далеко от Вайдекра.

      – Ах, какая прелесть! Они розовые! – воскликнула мама, поднеся ожерелье к свече.

      – Да, это розовый жемчуг, – удовлетворенный произведенным впечатлением, сказал дядя Джон. – Я помнил, что вы любите жемчуг, Селия. И не мог устоять перед искушением и не купить его. Там еще лежит пара таких же серег.

      – Где вы раздобыли такую прелесть? – спросила мама. – В Индии?

      – Это была чертовски трудная работа. – Лицо дяди Джона оставалось совершенно серьезным. – Нырять каждое воскресенье после службы в церкви в кишащее акулами море.

      Мама звонко рассмеялась, как девушка, и приложила ожерелье к своей шее. Мне было интересно, не захочет ли дядя Джон помочь маме застегнуть его. Но он предпочел сидеть спокойно, а не разыгрывать роль влюбленного перед нашими блестящими от любопытства глазами.

      – Жемчуг великолепен, – сказала мама с восторгом. – Может быть, мне лучше спрятать его до лучших времен?

      – Нет! – ответил дядя Джон. – Со временем у вас появятся украшения гораздо красивее, я обещаю вам это. А этот подарок должен радовать вас каждый день.

      Мама улыбнулась ему светлой улыбкой.

      – Тогда я и буду носить его каждый день, – ответила она. – А если ожерелье не будет гармонировать с моим нарядом, я стану носить его под воротником. Самый большой подарок для меня – это то, что вы наконец с нами.

      Их глаза встретились, и они замолчали.

      – Я слышал, что ловля жемчуга – чрезвычайно опасное занятие, – заметил Ричард.

      – Совершенно верно, – взглянул на него дядя Джон. – Но иногда жемчуг бывает на мелководье, и ныряльщики достают его без всякого риска для жизни. В противном случае я не купил бы его.

      Ричард не отводил глаз от стола, словно видел перед собой что-то новое и чрезвычайно интересное.

      – Дядя Джон, – обратилась я к нему. – А что там за коробка?

      – И в самом деле, что это за коробка? – улыбнулся он. – Будто бы ты не видишь, малышка, что на ней написано твое имя?

      Он передал мне коробку, и я развернула ее. Там оказался прекрасный набор акварельных красок, и я поблагодарила дядю Джона, а мама заметила, что лучше бы он поберег деньги, ибо рисовальщица из меня никудышная.

      – Зато Ричард рисует прекрасно, – мягко добавила она. – Он очень интересуется архитектурой и античной скульптурой.

      – В самом деле? – И дядя Джон поощрительно улыбнулся своему сыну.

      – Но возможно, такие великолепные краски и мольберт