Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни. Филиппа Грегори

– прикосновение руки Ричарда к моему плечу.

      Он бережно – так бережно! – повернул меня к себе и заглянул в мои глаза.

      – О малышка Джулия, – жалобно проговорил он и взял мое лицо в ладони.

      Он стал нежно и бережно целовать меня, осушая мои слезы. Но я продолжала рыдать и не могла остановиться.

      – Ричард, ты не должен так обращаться со мной, – заикаясь, еле выговорила я. – Это несправедливо. И я не буду больше любить тебя. Ты очень жестокий, Ричард.

      – Я знаю, – виновато проговорил он. – Я знаю, что не должен был так делать. Но, Джулия, ты должна простить меня. Ты же знаешь, что я не имел в виду ничего плохого. Это вышло случайно.

      – Случайно! – вскрикнула я. – Это было совсем не случайно! Ты ударил меня изо всей силы. Целых три раза, Ричард! Даже моя мама никогда меня так не била! И ты сказал, что хочешь убить меня!

      – Я знаю, – повторил он своим полным обаяния голосом. – Я прошу у тебя прощения, Джулия. И клянусь, что никогда больше не обижу тебя! – С этими словами он опустился на колени. – Видишь, я на коленях умоляю тебя простить меня.

      Я заколебалась. Боль от ударов стала проходить, и вид страдающего Ричарда был непереносим для меня.

      – Скажи, что ты простила меня, – прошептал он, протягивая ко мне руки.

      – Нет, – упрямо ответила я. – Ты был ужасно жесток, Ричард, ведь я же ничего плохого тебе не сделала, только села на твою лошадь.

      Он помолчал минутку, все еще стоя на коленях.

      – Настоящие леди должны прощать, когда перед ними извиняются, – наконец выпалил он. – Я же сказал, что я сожалею. И я действительно сожалею. И прошу у тебя прощения.

      Долгие уроки моей мамы, объяснения бабушки, весь мир, в котором мы жили, и мое собственное любящее сердце смягчили мою обиду.

      – Ох, Ричард, ладно.

      И слезы без всякой причины снова хлынули из моих глаз. Он ласково обнял меня и стал вытирать их своим носовым платком.

      Потом мы долго сидели в молчании, пока первые звезды не показались на небе.

      – Я не люблю, когда другие трогают мои вещи, – тихо и примирительно заговорил Ричард.

      – Я знаю. – Этими словами я полностью приняла вину на себя. – И обещаю никогда больше не прикасаться к Шехеразаде.

      Я могла бы пообещать и больше, но тонкий серп месяца выглянул из-за тучки и заглянул мне в глаза. Мне послышался тот странный поющий звук, который я всегда принимала за музыку сердца Вайдекра. Эта ночь не казалась мне мирной и покойной, она была какой-то зловещей. Свет луны словно предупреждал меня о том, что любовь Ричарда к своей собственности заходит слишком далеко и я не должна так охотно уступать ему.

      Но странный момент прошел, и снова я сидела на сеновале с товарищем моих детских игр.

      – Мастер Ричард не любит, когда трогают его лошадь, не правда ли? – с любопытством спросил Денч.

      – Не любит, – ответила я, отрываясь от дум.

      Я больше никогда не подходила к Шехеразаде, и Ричард забыл свой гнев. Впрочем, последние дни я мало видела