Ниязбек. Юлия Латынина

Шла война, и умудренные опытом соседи зареклись любопытствовать: по какой-такой причине среди ночи выезжают машины из дома отца одного из влиятельных полевых командиров.

      Машины остановились только в ущелье, в том самом месте, где два дня назад Харон грустил о своей «Волге». Теперь на широкой площадке стояли два серебристых «Лендкрузера», и возле них стояли вооруженные люди. Владислава вытащили из машины и швырнули в «Крузер». Рядом с ним оказался отец Арзо. Ниязбек сел на переднее сиденье, и на руках его был безногий десятилетний мальчик.

      Еще через десять минут колеса машин простучали по мосту над рекой. Ниязбек вышел наружу и о чем-то недолго договаривался с солдатами, спустившимися к нему с вышки на блок-посту. После этого машины свернули на обочину, и Ниязбек набрал номер телефона.

      – Салам, Арзо, – сказал Ниязбек, – ты помнишь место, где ты менял пленных в прошлый раз? Я жду тебя до рассвета. Когда ты отдашь мне Гамзата и Гази-Магомеда, получишь обратно отца и сына.

      Трубка что-то крякнула в ответ.

      – Если ты убьешь моих родичей, я дам трубку твоему сыну, – ответил Ниязбек, – и он расскажет тебе, как умер твой отец. Потом он умрет тоже.

      ***

      Блок-пост, у которого остановился Ниязбек, пользовался дурной славой. Всем, кому надо было выкупить родственников или отыскать продавцов, ехали туда, и днем там было так много машин и посредников, что он походил скорее на рынок, чем на место для обмена.

      Но сейчас была ночь, и на блок-посту не было никого, кроме солдат, снайперов Ниязбека и вкопанного в землю танка. Вокруг танка хозяйственный прапор насадил пионы и кабачки.

      Арзо Хаджиев приехал через три часа на четырех машинах, высадив собственных снайперов на том берегу реки. Ниязбек и Арзо вышли из машин и встали на виду у засевших в засаде стрелков, собственной жизнью гарантируя правила обмена.

      Они стояли так минуты три, и после того, как бойцы Ниязбека усадили братьев в машину, Ниязбек сказал:

      – Больше на них никаких долгов нет. Все долги на мне. Если хочешь, пойди и забери.

      Арзо помолчал.

      – Отдай мне русского, – сказал чеченец, – и мы будем в расчете.

      – Мы и так в расчете. Если б ты поверил моему слову, ты бы получил долг. Ты сказал: мое слово ничего не стоит. Ничего и получишь.

      Тогда Арзо порылся в одном из клапанов «разгрузки» и достал оттуда пластиковый пакетик с запечатанным в нем мизинцем.

      – Передай от меня русскому, – сказал он.

      ***

      Спустя три часа машины затормозили у поворота дороги. Только-только светало. Красное распаренное солнце выкатывалось из-за гор, над иссохшей землей вставал утренний дымок, и сверкающая белая дорога, как брошенная на склон веревка, вилась и спускалась к пыльному городу, изогнувшемуся серпом вдоль залива.

      Справа от поворота, за кустами, напоминавшими моток колючей проволоки, стояли какие-то беленькие домики, и на одном из них безвольно обвис российский флаг. Не было ни ветерка, и рассвет пах морем, жарой и свободой.

      Ниязбек легко спрыгнул на выжженную