Земля войны. Юлия Латынина

убьют, а сын останется.

      – А у вас жена есть? – спросил Кирилл.

      Это был один из самых опрометчивых вопросов, которые только мог задать русский. Жена Хаджиева погибла полгода назад. Потом погибли мать Арзо и двое его сыновей, а третий сын потерял обе ноги. Говорили, что Хаджиев любил жену значительно больше, чем приличествует мужчине.

      Чеченец помолчал, потом ответил:

      – Я вдовец.

      Прошло два часа. Во дворе опять появился новенький «Гелендеваген» с тонированными стеклами, и за ним в ряд выстроились несколько машин.

      – Это твоя доля за Вадика, – сказал Арзо Джамалудину, – мои люди проводят тебя до границы.

      Чеченцы восхищенно ходили вокруг «Гелендевагена» и цокали языками. Машина была совершенно новая, хотя и наверняка краденая. Владковского посадили на заднее сиденье, Кирилл забрался рядом с ним и прижал парня к себе.

      Джамалудин сел за руль, завел двигатель и позвал:

      – Аслан, нам пора.

      Аслан Темаев поднялся с земли, и в эту минуту шестнадцатилетний охранник поднял автомат, и дуло его оказалось в полуметре от головы Темаева.

      – Аслан останется здесь, – сказал Арзо.

      Джамалудин пожал плечами, заглушил двигатель и вылез из машины.

      – Я тоже, – сказал аварец.

      Красивое смуглое лицо чеченца побледнело.

      – Ты слишком много хочешь, – сказал Арзо, – кто много хочет, получает пулю в лоб.

      – Мы приехали вместе и мы уедем вместе, – ответил Джамалудин.

      Арзо молчал несколько секунд. Потом махнул рукой.

      – Садись, Аслан. И запомни, ты обязан моему брату жизнью.

* * *

      Арзо и Джамалудин встали с места, как только русский вошел в бревенчатый домик. Они обнялись, и Арзо сказал:

      – Не надо меня провожать. Хаген меня проводит.

      Белокурый ариец встал и вышел вслед за Арзо, а Джамалудин вновь опустился в кресло. Хлопнула дверь, и на пороге домика показалась полная женщина в длинной черной юбке и синем платке с набивным рисунком из крупных тюльпанов.

      Женщина ловко прибрала стол за ушедшими и через минуту вернулась с новой порцией еды. На фарфоровой тарелке блестели куски разваренного мяса, похожие на складки гор, и из глубокой белой супницы с хинкалом подымался ароматный дымок. Джамалудин сидел в кресле, откинувшись на кожаную спинку и полузакрыв глаза. Пальцы его неспешно перебирали четки.

      – Поешь, Кирилл Владимирович, – промолвил аварец, – ты наверно устал. Ты зря приехал в Бештой один. Устроят что, а на меня спишут.

      Кирилл сел на диван и ткнул вилкой в кусок мяса. Ему хотелось спросить, зачем Джамалудин отколол вчера этот свой номер. Черт возьми, Кирилл лично бы отдал ему это тело. Отдал бы за своей подписью, и вышиб бы зубы любому, кто станет вякать. Шестнадцатилетняя девочка – это еще не террористка. За кого бы она ни вышла замуж.

      – Мне сказали, она была беременна? – спросил Кирилл.

      – Да.

      Глаза аварца глядели на него безо всякого выражения.

      – А где она… как они