Останкинские истории (сборник). Владимир Орлов

знаю.

      – А не на вокзале?

      – Да, были с нами и на вокзале. На Павелецком.

      – А не на Курском?

      – Не помню, – сказал Данилов. – Возможно, что и на Курском. Вы у Земского спросите, вы с ним вместе держались… Но инструменты вы, точно, с собой не носили…

      – А я ел чего-нибудь? Отчего у меня дым изо рта идет?

      – Табачный?

      – Нет, паровозный!

      Коля дыхнул, и из его рта действительно повалил тяжелый антрацитовый дым.

      – Не знаю, – сказал Данилов, – теперь и паровозов-то нет… Вы, Коля, бесалол примите, у вас все и пройдет…

      – Я уж это принимал, а то бесалол! – Глаза у Коли стали вдруг хитрые. – Знаешь что, Володя, – сказал Коля, – дай мне два раза по четыре рубля, и я буду молчать.

      – Денег, Коля, у меня нет. А о чем молчать-то?

      – О приятеле твоем. Андрее Ивановиче из Иркутска.

      – Да говори о нем сколько хочешь!

      – Ну смотри, – сказал Коля со значением. – А он мне шапку из белок обещал прислать. Он пришлет?

      – Раз обещал – жди. А я побегу!

      С этими словами Данилов вытолкал Колю в коридор, запер дверь и направился к лифту. Тут Коля закашлялся – и лестничную клетку заволокло дымом.

      Проезжая Сретенку в троллейбусе, Данилов заметил, что по тротуару со скоростью машины, но и не спеша, за ним идет румяный Ростовцев. Круглыми глазами из-под очков Ростовцев поглядывал на Данилова, будто исследователь-натуралист. На голове его был черный котелок, каких уж лет восемьдесят не видели на Сретенке, в руке Ростовцев держал дорогую трость с желтой костяной ручкой, увенчанной фигуркой двугорбого верблюда-бактриана, а на левом боку его, там, где военные люди должны были бы иметь кобуру с пистолетом Макарова, прямо поверх пальто висел на ремне метровый турецкий кальян. Ростовцев шел, шел, а увидев, что Данилов заметил его, приподнял котелок и поклонился Данилову.

      Однако выражение лица у него при этом было самое злодейское.

      24

      Не успел Данилов в театре сдать пальто и шапку на вешалку, как его осторожно взял под руку скрипач Николай Борисович Земский. Данилов все еще думал о Ростовцеве – что он, следил за ним? А Земский непривычно для себя тихо поманил Данилова в буфет. Данилов взял бутылку «Байкала», Земский – три жигулевского.

      – Ну, как люмбаго, Николай Борисович? – спросил Данилов. – Вижу, выписали вас.

      – Люмбаго вчера – как рукой! Видно, после парилки… А вот… Смута какая-то в организме…

      – Что так?

      – Сам не знаю…

      Тут Николай Борисович в некоем беспокойстве посмотрел на Данилова. И надежда была в его взгляде, и была просьба, словно он облегчение душе желал теперь получить у Данилова.

      – Я не безобразничал вчера? – сказал Данилов.

      – А ничего вчера не случилось?

      – Много пили, вот и все…

      – А разве не закусывали?

      – Закусывали, – сказал Данилов, – но мало.

      – Странно все, – покачал головой